Но ищейки успевали заметить, что ни девиц, ни девочек в их домах не было. Постепенно они собрали всё услышанное о рода́х Перуна воедино и передали своему правителю, что рождение девочки – это редкое событие. Поэтому огненные браслеты Рады и вызвали такой восторг и море обсуждений.

– Не каждая женщина способна вынести огонь, – доносили посланники Горину, – и не встретили мы ни одной дочери в семьях, что объехали.

– Ищите, – велел им южный князь, – чую я, что есть такие девицы, и одна из них должна быть моей.

Его люди продолжили поиски. И в одном селении набрели на старуху, что за камни разноцветные рассказала им, где можно искать носительницу огня.

– Жила в моём селении, – начала она рассказ, спрятав принесённые купцом камешки, – семья воинов Перуна. Славный был род. Я тогда ещё молода была, всё на одного из их сыновей смотрела, да не люба ему оказалась. Предпочёл он другую. Прошёл с ней свадебный огонь, костёр тогда не шибко горел, предвещая сложную судьбу молодым, но они были так влюблены, что не заметили этого. А через год родилась у них дочь. Вот это праздник был. Давно в нашем селении в таких семьях девочек не было, радовались все. Дед новорождённой угощение для всех селян устроил. Да только мать девочки так от родов и не оправилась. Слышали вы, наверное, что редко такие девочки появляются, а ещё реже с родными матерями растут: не выносят те бремени, уходят к Маре. Так и эта малышка сиротой осталась. Безутешный отец не знал, как жить без лю́бой жены.

Купец внимательно слушал старуху.

– Хорошо, что у его брата тоже жена родила, взяла она девочку себе, выкормила, подрастила. А за это время и отец от горя оправился. Как ни лю́ба была ему первая жена, а вдовцом всю жизнь не проживёшь. Взял он другую в жёны. И уехали они жить в соседнее селение. Дочка его, Лебедяна, вторую жену матерью называла, может, и не знала, что не родная она ей. Сначала они часто приезжали в гости к своим, что здесь жить остались. А потом перестали. То ли размолвка меж родственниками вышла, то ли ещё что-то. Но прекратили общаться братья, а отец их рано ушёл за границу миров. Так и выросла девица, считая, что кроме родителей у неё никого нет. Красавицей стала: тонкий стан, длинная коса. Да отец не спешил её замуж выдавать. А поскольку приданого богатого не было, то и женихи толпами не строились. Ведь никто в том селении не знал, что она из рода Перуна. Отец её специально об этом молчал, думал, верно, посвящение дочери провести, как у них по обряду положено, а потом знатного жениха ей сыскать. Об этом и местная ведунья ему говорила, что будет у Лебедяны богатый муж.

– Давай скорее, старуха, – нетерпеливо проговорил купец, – где сейчас эта девица? Замуж вышла?

– Ты меня не перебивай, – спокойно возразила та, – я цену своим знаниям ведаю, рассказываю, как сердце велит. Я в соседнее селение часто ездила, посматривала на дом, где эта девица жила. Отец с мачехой внезапно покинули Явь, и осталась она одна. Замуж выйти не успела, а как девице одной: ни землю вспахать, ни печь починить. И пошла она жить к Акилине, та за бабий век всему научилась. А от мужа с сыном ей крепкое хозяйство осталось. Бабка та была старая, неприятная, прижимистая. Были это те времена, когда старый князь битву проиграл; она с поля боя воина себе в дом притащила, вы́ходила его и своим сыном назвала. Молодец-то память потерял, ничего не помнил.

– Почему же соседи ему глаза не открыли? – удивился купец.

– А у нас люди не лезут в чужие дела, – ответила старуха, – если живётся молодцу с ней, матерью называет, то кому какая разница. Может, он тоже родителей потерял, а Акилине сына родного напоминает. Но вот когда старуха к ним в дом Лебедяну позвала, пошли разговоры по селению, что молодые без свадебного огня вместе живут.