Слёзы душат меня. Я порываюсь встать и пойти туда, забрать свою девочку, пока ещё можно. Пока никто не проснулся. Но ноги ватные, я не могу идти, всё больше проваливаясь в сон.

Проснулась я ближе к вечеру. Валида дома не было. Я по привычке поспешила к колыбели, но она была пуста. Я села рядом, и ни слезинки больше не вышло из моих глаз. Я как будто высохла изнутри.

С тех пор я стала ходить к дому, куда мы отдали свою дочь. Я больше не могла на расстоянии видеть, что в нём происходит, как в ту ночь, когда муж уносил нашу девочку. Мне надо было подходить ближе.

Я останавливалась так, чтобы меня не чуяли собаки, и смотрела внутрь. Сначала не получалось. Видела только сруб да двор. А так хотелось узнать, как там моя доченька. Лучше ли ей, жива ли она.

И я начала представлять, будто и я, и стены дома, и внутренняя обстановка прозрачные, как льдинка. И в один момент почувствовала, как сливаюсь с пространством, растворяюсь в нём и ощущаю то, что происходит внутри дома.

Так я чувствовала старушечью усталость бабушки, радость родителей, у которых начала поправляться дочь, и её саму. Слегка удивлённую, любознательную, откликающуюся на ласку подошедшей женщины.

Но как только я соединялась со своей доченькой, она начинала капризничать, и я ощущала, как заботливые руки начинали качать её и успокаивать. Тогда я шла домой.

Порой я хотела вернуться в селение, занять чей-то пустующий дом и жить среди людей, видеть свою дочь, когда она будет ходить с названой матерью по селению, когда девицей будет гулять с парнями.

Но случайная встреча в лесу с одной из жительниц, которая стала кричать мне: «Сгинь, ведьма!», убедила меня в тщетности моих желаний. Не суждено мне жить среди людей.

А Валид… Он больше не вернулся в избу, после того как отнёс нашего ребёнка людям.

Я чувствовала, что он ушёл в лесную хижину, и считала, что он рано или поздно придёт ко мне, как было после смерти наших мальчиков. Но он не вернулся.

Однажды ночью я проснулась от объявшего меня ужаса. Мне казалось, я слышу рёв медведя прямо рядом с избой. Но, сбросив морок сна, я поняла, что это происходит не здесь, а далеко в глуши леса.

Я чувствовала решимость Валида и свирепую ярость хозяина леса. Потом была короткая схватка, из которой Валид просто не мог выйти живым. Да и не пытался.

Я поняла, что он специально вышел на медведя и спровоцировал его на нападение. Пытаясь своим мученическим уходом искупить свои грехи и облегчить жизнь нашей девочки. Все его мысли в тот страшный момент были о ней…»

Глава 4

Я тёмная или светлая?

Колдунья замолчала. Я тоже сидела оглушённая её рассказом, не в силах вздохнуть и почувствовать дыхание жизни.

– Жертва Валида была не напрасна. С тех пор твоя мать ни разу не болела, она росла крепким, здоровым ребёнком. Не любя любую магию, будто чувствуя, что ей пришлось из-за этого пережить.

Я во все глаза смотрела на собеседницу, не веря, что она говорила о моей матушке.

Ещё недавно в моей жизни не было и намёка на магию. Мои подружки иногда шутили между собой, гадали на цветах, кореньях, кто-то пытался увидеть в воде очертания своего будущего. Но я всегда с опаской относилась к их проделкам. Ощущение опасности, исходившее от магии, передалось мне от матушки. Меня начинало кружить, когда я смотрела на ритуалы, неумело проводимые подругами.

Я знала, что они порой бегали к лесной ведьме погадать на суженого или попросить заговорённого зелья. Но я никогда с ними не ходила. Ноги не вели. И только когда нелю́бый мне Бартан надумал свататься, я побежала, не разбирая дороги.

Но даже тогда магия казалась мне такой далёкой. И в глубине души я не верила, что колдунья поможет мне. Её мир был далёк от меня, иллюзорен среди будничных трудов в селении. А всё оказалось правдой: и силы, и обряды, и магические настои. Если даже наша старейшина приходила к колдунье за помощью, значит, была в этом сила.