Поначалу путешествие показалось спутникам Тораса легкой прогулкой – после шторма наступило обычное для осени затишье, и ветер едва различимо шелестел в листьях, освежая лица всадников приятной прохладой. Воины ехали налегке, перешучиваясь и вспоминая былые походы, где все было ясно, не то, что теперь, когда они едут в Хонтэ, даже не зная, зачем. Для визита к герцогу свита Халладена была слишком мала, для сражения – и того меньше, разве что граф хотел посетить соседские владения тайно, с одному ему известной целью, однако эта догадка уязвляла гордость рыцарей, готовых заподозрить господина в недоверии им.

Граф слышал их разговоры, и оттого сам мрачнел. Впрочем, скажи он им, зачем отправился в эту поездку, недовольство рыцарей только возросло бы: ко двору герцога и всего с двадцатью воинами, когда должно не меньше, чем с тремя сотнями! Разъяснять им, что времени собирать эти три сотни у него нет, Торас не хотел. Да и вряд ли воины сумеют понять, отчего он так торопится, что готов поступиться величием и прибыть к Хонтину как простой странник, а не равный владыка.

– Анмарт, сыграй нам, – велел граф одному воину, когда услышал, что разговоры его спутников вновь возвращаются к цели вояжа.

Всадник радостно улыбнулся, словно уже давно ожидал этого приказа, и достал свирель, принявшись наигрывать незатейливую мелодию. Широкоплечий Берндейл пробурчал что-то в густую бороду и нарочно отстал от отряда, чтобы не слышать свирели – единственная музыка, которая была по нраву старому воину, так это рев ратных горнов и звон мечей. Остальных игра Анмарта развлекла, и даже молчаливый Курц Орген улыбнулся, поправив роскошные усы, являвшиеся предметом его особой гордости: в отличие от других воинов, он брил бороду, зато отпустил длинные усы и часто подвязывал их золотыми ленточками, красуясь на пирах и турнирах. Впрочем, мало кто посмел бы в насмешку назвать Курца безбородым – мечом рыцарь владел отменно, и был готов пустить его в ход по любому поводу. Халладен считал его лучшим бойцом в отряде, более умелым и опасным, чем могучий Берндейл, но в то же время и более хвастливым, чем все сопровождавшие графа рыцари, вместе взятые.

Последних двух рыцарей Торас знал не так хорошо. Светлоглазый хонтэец Гатьен Грасье принадлежал к свите его супруги, однако оставшись на службе графа после ее смерти, держался скромно и никак себя не проявил. Ульрих Рор же, всячески подчеркивавший свое родство с хартвигами, лишь недавно прибыл в замок Халладена, а до этого жил в своем поместье на окраине Северного Предела. Редар, видимо, хотел испытать их, и Торас был с ним согласен, хоть и надеялся, путешествие пройдет без неприятных встреч и приключений.

На пятый день они миновали границу графства, проходившую по реке Гарлен. Мост через нее сильно прохудился и нуждался в ремонте, но Торас, стесненный в средствах, надеялся, что этим займется герцог, который, в свою очередь, явно ждал, пока мост развалится, чтобы вынудить Халладена тратиться из своей казны. За рекой дорога разветвлялась: один путь вел вдоль берега, два других – вглубь страны.

– Прямо, – решил Торас, припоминая, где находится Кэрла.

– Милорд, – подъехал к нему рыцарь Гатьен. – Будет лучше выбрать правую дорогу.

– Окружной путь?

В голосе графа слышалось удивление, смешанное с недоверием – все же Грасье родился и вырос в этих землях, а предлагает долгий путь взамен короткого.

– Именно так, здесь дорога прямая, но нам встретятся лишь несколько бедных деревень в десяток домов, а там где я предлагаю ехать большие селения, и постоялые дворы есть – отдохнуть сможем и припасы пополнить.