Остается невыясненным один вопрос: отношения между бриттами, переселившимися в Арморику и Испанию, и герулами и саксонцами тех же берегов. Трудно поверить, что эти народы всегда были враждебны по отношению друг к другу. Время вторжений слишком точно совпадает, чтобы быть случайным. К примеру, начало расселения бриттов в Арморике совпадает с прибытием герулов в Галисию (где тоже жили бритты). В том же 470 году мы видим армию бриттов, или бретонцев, под командованием Риотама на Луаре и саксонцев, осаждающих Нант. Как впоследствии говорил Теудеберт, должно было существовать хорошо налаженное сотрудничество между этими группами завоевателей. В следующем веке такое сотрудничество было очевидно, когда саксонцы Байё помогали бретонцам атаковать Нант. Разве не вероятно, что подобное бывало и раньше?

Пока мы уделяли максимальное внимание событиям 400–550 годов на море – в Английском канале, Ирландском море и в Атлантике. Но что происходило в эти годы в той части Галлии, между Рейном, Луарой и Каналом, которая все еще хранила верность Риму? Какова была ее судьба? Ведь она была отрезана, с одной стороны, от Британии, а с другой – от Средиземноморья новыми королевствами вестготов и бургундов.

В первую очередь следует заметить, что в первые десятилетия V века эта часть Галлии и Рейнской области почти не страдала от вторжений. Свевы и вандалы быстро прошли через провинцию, не причинив особого вреда[17]. Вестготы, вошедшие в Галлию со стороны Средиземного моря, оставались к югу от Луары. За исключением Фландрии, рейнская граница оставалась нерушимой, пока франки и алеманны были на месте, как верные федераты. Бургунды, обескровленные наступающими гуннами в Центральной Германии и отдавшие земли в долине Соны, хранили спокойствие и служили во вспомогательных войсках римской армии. Если наступающая орда гуннов в Центральной Европе казалась грозной, она до 450 года напрямую не угрожала этой части империи. Возможно, серьезная внутренняя проблема – восстания багаудов в Арморике – частично была решена с помощью вестготов.

В это время последний великий римский полководец запада, Аэций, стал magister militum Галлии. Он, похоже, осознавал потенциальную угрозу для своей провинции царившего беспокойного мира и понимал, что вестготы, бургунды, франки и алеманны в границах Рима, как саксонские и ирландские пираты на Канале, в конце концов уничтожат римскую власть. В то же самое время продолжающиеся восстания багаудов в долине Луары – ими руководил Тибато – подрывали общественный порядок и процветание в самом сердце Галлии. Аэций, располагавший крайне ограниченными средствами, чтобы платить солдатам, и практически не имевший доступа к Средиземному морю, стал больше дипломатом, чем воином, но продолжал править Галлией. Какое-то время это ему удавалось.

Он убедил имперское правительство в Италии выплатить крупные суммы гунну Аттиле, тем самым обеспечив его благосклонность, и нанял аланов и гуннов для поддержания порядка в провинции. Аланов расквартировали в долине Луары, где они подавили восстания багаудов с такой жестокостью, что нанесенный ими ущерб превысил тот, которого сумели достичь восставшие крестьяне. Он остановил франков в Турне и заставил их вернуться к прежней лояльности Риму и использовал бургундов, чтобы остановить алеманнов. Натравливая одних варваров на других, он поддерживал нестабильный мир. Возможно, его самым важным триумфом был Труа, где Аэций собрал германскую армию из бургундов, франков и вестготов, чтобы остановить продвижение гунна Аттилы в Галлию, но эта победа оказалась его лебединой песней. Как и его предшественник Стилихон, он был вознагражден за свои успехи убийством. Возможно, дело в любом случае было безнадежным. Все, что мог в этот период сделать Аэций в Галлии, – это оттянуть неизбежный конец.