Так же тихо, даже на цыпочках подошёл к ней сзади и обнял, прижавшись всем телом. Женщина даже не вздрогнула, как будто ожидала. Только не освобождаясь от его объятий, повернулась к нему лицом и встретила его губы. Так, не отпуская друг друга они и вернулись в комнату. У Виктора кружилась голова от её полузакрытых глаз, её стонов, от всего, что она делала. В какой-то момент ему стало казаться, что они стали одним целым и что это самое лучшее, что может быть на свете.

Потом, лёжа рядом с ней на животе, почти прижавшись носом к её плечу, разглядывал действительно слегка оттопыренное розовое ушко, прикрытое густыми, ещё влажными локонами волос. Густые ресницы, казавшиеся очень длинными из за того, что, закрыв глаза, образовали на скуластых щеках длинные синие тени, мелко дрожали. Это, почему-то показалось Виктору таким трогательным, что он приподнялся и поцеловал сначала один, потом другой глаз и так и остался, опершись на один локоть над её лицом. А она открыла глаза и, вдруг нахмурившись, шепотом спросила:

– Правда, хорошо было?

– Что ты спрашиваешь? Да у меня слов нет. Да…, – он не заметил, что отвечает тоже шёпотом и тоже серьёзно.

И только когда запнулся, не находя слов, они оба рассмеялись. Она наморщила нос и, не переставая смеяться, сказала:

– А с мокрыми трусами, сколько мороки было? Я ведь с тебя их за сегодняшний день второй раз снимаю. Ну, на этот раз хоть по делу. Но еле стащила. Мало того, что мокрые, ещё и это мешало, – она приложила руку к тому, что мешало.

И это было так естественно, так просто в её исполнении, что Виктор не смутился. С этой женщиной было легко. И ему не надо было разбираться, что легко. Было просто очень хорошо и легко.

– Тебя, кажется, Варя зовут?

– Здра-авствуйте. Что, есть повод познакомиться? До этого не было?

– Зачем ты так? Я помню, тебя Варей зовут.

– А то, что мы уже знакомились, ты помнишь?

– Не-а, – качнул головой, – не помню.

– Пить надо меньше. Мы с тобой в такси, когда ехали, познакомились. Меня, действительно, Варварой зовут. А ты сказал, что тебя Вилей зовут. Прибалт, что ли?

– Да нет, это в мореходке так назвали. Виктор я.

– Победитель, значит?

– Какой победитель? О чём ты? А-а, да-да, слышал что-то. Виктория – победа. Так что, и мужское имя обозначает – победа?

– Конечно.

– Да я как-то не задумывался. А у тебя, почему такое старомодное имя? Варвара? Хотя…, Варенька…, очень даже ничего! А знаешь, мне понравилось, что у тебя тело мокрое. Оно у тебя от этого такое упругое.

– Ну знаешь! Оно у меня и не мокрое пока что упругое.

– Что значит пока? Что ты хочешь этим сказать?

Варя помолчала, приложила ему к губам палец и спросила:

– А ну-ка, только не прибавляй, пожалуйста, скажи, сколько тебе лет? Только не прибавляй. Я уже по глазам вижу, как у тебя счеты защёлкали, сколько бы прибавить. Я ведь всё равно правду узнаю.

– Погоди, Варенька, неужели это так важно? Ну, двадцать один. Ну что ты смеешься? Вот в конце февраля будет двадцать один.

– Так. Всё-таки будет? Ну ладно, отпразднуем, – помолчала, – ну, а мне, как думаешь, – чуть приподнялась и чмокнула его в нос, – сколько? – закрыла глаза.

– Варь, я не понял. Мне с тобой, конечно очень хорошо, и всё такое. Но у нас с тобой разговор, как будто мы в загс собрались. Это что, так важно?

– Ладно, я сама скажу. Двадцать восемь. И не будет, а было. Ой, смотри, бровки твои белые сейчас улетят. Не веришь, что ли?

– Ве-ерю. Хотя, если серьёзно, то я бы решил… что меньше. Ну… года на два, три больше, чем мне. Да ладно, Варенька, что ты так об этом серьёзно? Меня это, например, совсем не волнует. Мне это даже нравится. Нет, правда. Ты такая женщина… опытная, и… красивая.