Он сидел за столиком и смотрел, как мимо проезжают и останавливаются на углу ярко выкрашенные трамваи современного дизайна, вполне вписываясь в старинный облик площади. Красные, жёлтые… Как у Блока: «Молчали жёлтые и синие. В зелёных плакали и пели». У Блока простые прилагательные, безо всяких изысков и художественных вывертов. Никаких там белоснежных, изумрудных, иссиня чёрных… «Ты помнишь в нашей бухте сонной спала зелёная вода, когда кильватерной колонной вошли военные суда. Четыре серых…».Как просто. И полное ощущенье не только цвета, но и всего мира.

Никуда не спеша, он потягивал отменное «Radeberger». Вероятно, что к рассуждениям о Блоке его подтолкнуло и то обстоятельство, что на площади находился многоэтажный книжный супермаркет. Серов решил зайти туда, может, удастся приобрести «Парфюмера» на языке оригинала. Патрик Зюскинд… ведь он его ровесник, тоже сорок девятого года. Его радовало, когда люди его поколения становились известными и даже маститыми писателями. Не одним же «шестидесятнкам» заполнять литературное поле, не давая прорасти ничему другому, даже сорнякам не давая пробиться.

С помощью продавца-консультатнта он нашёл роман, но повертев в руках отлично изданную книгу, всё-таки отложил в сторону. Цнеа кусалась – 18 евро, ему это было не по карману. Побродив по этажам, заставленным книгопродукцией на любой вкус, где даже мысль о каком-то дефиците не могла возникнуть, он наткнулся на толстый том сказок Гауфа. На белой обложке – Карлик Нос с гусыней… то, что надо, и цена 3 евро. Будем читать в Монголии с Веркой, и учить Верку немецкому потихоньку. В прошлый свой приезд он привёз ей «Struwelpetter» , и она в свои три года отлично научилась произносить и слово «дом», и «солнце», и «девочка» , и много других слов по-немецки. И сама часто вытаскивала именно «Struwelpeter» из кучи своих книжек, и просила его почитать. Вообще, у неё странные литературные пристрастия – из Пушкина она любит только сказку о медведихе. Гауф должен ей понравиться. В своё время он и Сашку пытался пристрастить к немецкому языку, но желаемого результата не добился. Она учила из повиновения, но любви к культуре Германии не возникло. Так что теперь вся надежда у него на Верку.

Пешком он добрался до вокзала. Поезд, на который приобрёл билет, в последний момент отменили и пришлось в спешке перебегать на другую платформу и садиться на проходящий. Прямо, как в России. Автобус из Ваймара тоже опоздал на десять минут. .. Наверное, день такой.

Вечером фрау Хельга рассказывала ему об отце Инги. Он умер от рака гортани. В двадцатые годы им пришлось очень туго – инфляция, голод… С их улицы, где они жили в Эрфурте, восемнадцать человек покончили жизнь самоубийством. Как тут не вспомнить «Чёрный обелиск»…

5

С Ингой встали ни свет, ни заря, к семи часам им надо было поспеть в Ваймар – должен был прийти потенциальный покупатель одной из ингиных квартир. Распродажа недвижимости шла полным ходом. Квартира на Münzer Strasse – небольшая тихая улочка. Впрочем, в такую рань всё было тихим вокруг. Трёхкомнатная квартира, без мебели казалась ещё просторней, светлый паркет, печи, закупленные в Швейцарии, изысканная сантехника, окна со стеклопакетами… В доме напротив жил Ницше. Но этот факт вряд ли поднимал ценность жилья в глазах будущего хозяина . Квартиру собирался покупать слесарь – пожилой мужчина, он пришёл вместе с женой и держался, как всякий новый хозяин жизни, знающий цену своим деньгам, уверенно и с апломбом. По его бесстрастному лицу трудно было понять, остался ли он доволен увиденным.