Официальная причина – борьба с колониальным наследием. Чтобы понять подоплеку событий, необходимо обратиться к истории. Время, которым еще до недавнего времени пользовались обе Кореи и от которого вдруг отказался Пхеньян, было введено в январе 1912 года. Тогда вся, тогда еще единая, Корея была аннексирована и официально присоединена к Японской империи. Японское правительство ввело на новых территориях то время, по которому жили в метрополии. Это именно то время, по которому сейчас живут в Южной Корее. И вот КНДР теперь решила избавиться от наследия кровавого режима. Впрочем, в постановлении Верховного Народного собрания КНДР все предельно четко объясняется: «…японские империалисты украли даже наше время, совершив таким образом преступление, которому не будет прощения в веках». В этой связи с 15 августа 2015 года, в день празднования семидесятилетия освобождения Корейского полуострова, в КНДР введено «правильное», «исконное» корейское время. Разумное объяснение поступку как бы есть, правда, остается один вопрос: если это было такое тяжкое колониальное бремя, то почему надо было ждать целых семьдесят лет? Но этот вопрос остается без ответа. В крайнем случае вы услышите: «Лучше поздно, чем никогда».

Однако капризная дама история, услышав рассказ про борьбу с «японскими колониалистами», непременно иронично улыбнется. Дело в том, что «правильное», «исконно корейское» время, которое ввел Пхеньян, появилось только в 1908 году. А до этого Корея вообще жила без единого стандарта. А в 1908 году в Корее уже вовсю хозяйничали те же японцы, которые хотя и сделали много нехорошего для корейцев, но все же способствовали модернизации страны и внедрили многие современные (для того времени) системы. Среди прочего было и единое для Кореи время. Так что «исконное» время в Корее ввели те же колонизаторы, а затем, спустя четыре года, подогнали его под свое родное, токийское. Но если первое время северокорейцы воспринимают как исконно свое, то второе – это «наследие колониализма».

Тут следует отметить, что в свое время и южнокорейцы пытались также бороться с японским наследием. В 1954 году первый президент Южной Кореи Ли Сын Ман, искренне не любивший японцев, ввел то самое «исконное корейское» время, которое в августе 2015 года приняла КНДР. Объяснения поступку давались, по сути, те же, что много позже появились в заявлении Верховного Народного собрания КНДР. Ли Сын Ман, кстати, попытался ввести и националистический календарь, в котором годы отсчитывались от рождения мифического правителя Кореи Тангуна, то есть от 2333 года до н. э. Но на Юге эта практика не прижилась. После свержения Ли Сын Мана в 1961 году в Южной Корее опять ввели «время колонизаторов» образца 1912 года. Та же участь постигла и «календарь Тангуна».

Тогда эти изменения объяснялись необходимостью, как сказали бы сейчас, быть в тренде, то есть следовать принятой в мире практике. Руководство Южной Кореи посчитало, что разница во времени с большинством стран мира на некруглое количество часов и необычный календарь помешает развитию международных связей. Объяснение тоже, откровенно говоря, спорное: вот разница в тринадцать часов с тем же Вашингтоном или в семь с Парижем глобализации не вредит, а на двенадцать с половиной или шесть с половиной прямо-таки остановит экспорт-импорт и заставит всех иностранных инвесторов бросить бизнес и покинуть Южную Корею?! В общем, как сделали – так сделали.

Кстати, решение Пхеньяна вернуть «исконное время» вызвало недовольство Сеула. Президент Юга Пак Кын Хё заявила, что разница в полчаса может создать проблемы для организации межкорейского экономического сотрудничества. Пак опять же не стала вспоминать про тринадцать часов разницы со столицей США или с часом разницы с Пекином, которые почему-то южанам не особо мешают. Но ответ КНДР не заставил себя ждать и ожидаемо был ярким и эмоциональным: «Пак Кын Хё, извергнув злобную клевету на наши меры по пересмотру стандартного времени, совершила предательский антинациональный акт, который ничем невозможно смыть, который превосходит пределы зла и который не может быть прощен нашей нацией». С одной стороны, южане вполне могли бы не обратить внимание на то, что соседи перевели стрелки своих часов на каких-то жалких полчаса; с другой стороны, северяне могли бы ответить на критику мягче и конструктивнее. Хотя, впрочем, на этом обмене мнениями перепалка и закончилась, а время в Сеуле теперь на полчаса отстает от пхеньянского.