– Хозяин, – уже развязным голосом позвал Дерикуйко, – Самогон стынет! Что-то ты нас избегаешь.

– У меня хозяйство, жены нет. Кто же вам чай согреет?

– Садись, пока есть самогон, чай не нужен.

– Северина приедет, чаю захочет, за ребёнком пригляд нужен.

– Ребёнок? Этому ребёнку хороший мужик нужен, вроде меня.

– Для меня она ребёнок, – сказал, как отрезал Николай Николаевич, – А кто не уважительно отзовётся, на этот случай у меня есть оглобля.

– Ладно, ты не серчай, после поговорим, давай нам своего чайку, да мы поедем. Что-то маловата тара оказалась, дно показалось. Ты уж извини, водку мы возьмём с собой, в дороге пригодится.

Северина тащила в мешке улов. Мешок оказался увесистым, пришлось ей согнуться под его тяжестью.

– Неужели, дед, это всё нам! – воскликнул Дерикуйко.

– Разлопатило! А нам что же, не надо? – вопросом на вопрос ответил Николай Николаевич.

– Тогда, надеюсь, поделишься. В голодный год сочтёмся.

«Как же, ты сочтёшься!» – подумал Завьялов.

Он отдал большую часть улова, лишь бы незваные гости поскорее ушли.

– Как-нибудь навестим! – уходя, воскликнул Дерикуйко. Милиционеры молча двинулись за ним к калитке, унося в мешке улов.

– Северина, – сказал дед, – Ты бы лучше лишний раз этому прохвосту на глаза не попадалась, чую, что-то недоброе у него на уме.

– Хорошо, дедушка. С такими упырями, в случае чего, я знаю, как обращаться.

– Знать мало, против силы не попрёшь! У них власть! Закон тоже на их стороне.

Больше на эту тему они не разговаривали.

Ходили слухи, что на заимке Завьялова зарыт клад: золото и драгоценности – поэтому он там и живёт. Это распускались только слухи и выдумывали их люди с нечистой совестью, завистливые и жадные. Может быть, Дерикуйко и подпитывался этими слухами: не зря же он ковырял сапогом землю, пытаясь наверно напасть на след клада.

Золото у Завьялова имелось: золотое кольцо, оставшееся от жены и золотой кулон, который достался по наследству в своё время супруге. Он эти реликвии берёг и надеялся кулон подарить Северине на свадьбу. Таким образом, она вступила бы в законные права на владение им, как наследник.

Всю жизнь Николай Николаевич проработал в леспромхозе на сплаве леса. Водил плоты по широкой, но мелкой реке, которая и находилась-то от заимки всего в полутора километрах. Там он держал свой катер. Маленький лесной посёлок, застроенный на скорую руку бараками, приютил всех, кто не имел постоянного своего угла. Многие остались без работы, но прижились и не выселялись из своих бараков, да и выселяться особенно некуда, нигде их не ждали, состарившихся здесь и оставшихся не у дел.

Сплавлять лес – это их основная работа, но наступили времена, что сплавлять стало нечего. Лес на корню имелся, но лесозаготовки перестали существовать, леспромхоз сам по себе распался, оставив сотни людей без работы и средств к существованию.

Завьялов тогда и решил жить самостоятельно, отдельно от всех. Весь его заработок зависел от промысла зверя и лова рыбы. Заработок получался не регулярный, случайный, зависимый от времени года и Господа Бога, но он приспособился и жил не хуже других.

На сплаве заработки у всех хорошие, но тоже сезонные, в среднем на месяц получалось не так уж и много, но жить вроде можно. Трелёвочник и катер он использовал и для личных нужд. В хозяйстве всегда надо что-то перевезти, подвезти, заготовить дрова и строевой лес. Техника в хозяйстве всегда кстати. Даже на охоту он умудрялся выезжать на катере, обычно попутно, совмещая с работой, но однажды нарушил даже рабочий график. Приехали к нему знакомые охотники, не имеющие ни кола, ни двора, не говоря уже о личном транспорте, ну и за очередным тостом он сам предложил свозить их на луг, богатый водоплавающей дичью, поохотиться. Ему предстояло идти за очередным плотом вверх по реке Великой, а он повёз мужиков вниз, доложив по рации, что следует за плотом. Случилось непредвиденное: прошли они всего три километра, как заклинил двигатель. Никто этого не ожидал, но двигатель решил вести себя по-своему. Убедившись, что двигатель не завести, все высыпали на палубу. Стояла тихая с лёгким ветерком погода. Ярко светило весеннее солнце так, что слепило глаза. Река несла редкие весенние льдины и среди них катер. Свежий воздух, напитанный большим обилием влаги, по-весеннему освежал. Душа бы радовалась, если бы не обстоятельства. Погоду никто не замечал и не радовался.