– Будет сделано, Ваше Высочество.

– Чудно! – невинно улыбнулся Бэстифар и покинул шатер.

Грат, Малагория

Седьмой день Реуза, год 1483 с.д.п.

Ночь постепенно окутала вечно бодрствующий Грат мягким сизым покрывалом и наполнила его голосами тех, кто предпочитал проводить время на улицах под покровом темноты. Впрочем, в Грате никогда не было по-настоящему темно и по-настоящему тихо. Город не спал. Город пульсировал, шумел и дышал, будто пребывая в извечном празднике.

Голос ночного Грата, доносящийся из окна, смешался для Мальстена с голосом циркового распорядителя в единый звуковой фон. Он поймал себя на том, что уже несколько минут не может сосредоточиться на речи Левента, и попытался усилием воли вернуть себя в русло разговора.

По счастью, Левент тоже отвлекся на звуки ночного города и умолк, рассеянно уставившись в окно.

– Великий Мала, уже глубокая ночь, – пробормотал он. – То-то у меня так пересохло горло. Мы с вами так долго обсуждали программу, господин Ормонт!

Мальстен улыбнулся и почувствовал, что улыбка вышла неловкой и неестественной. То, что Левент назвал обсуждением, куда больше походило на монолог. Распорядитель говорил долго, растягивая мысль, пока не заканчивался воздух в легких, затем судорожно вдыхал и продолжал. Поначалу Мальстен пытался вслушиваться с усилием, но быстро понял, что Левент смотрит в стену намного чаще, чем на собеседника, и немного расслабился. На третий час этого «разговора», за который ему удалось вставить всего несколько слов, Мальстен беззастенчиво водил карандашом по бумаге, почти не слушая рассказчика и выводя очертания будущего номера для гимнастки Ийсары. В уголках листа притаились и наброски других номеров, которые Мальстен живо себе представлял. Программа, которая приходила ему в голову, сильно отличалась от той, о которой уже несколько часов толковал Левент, но высказать это оказалось нелегкой задачей.

– Итак, на чем мы остановились? – спросил цирковой распорядитель, судорожно втянув в себя воздух для нового витка монолога. Этот вдох был почти истерическим, как будто Левент тонул в своем желании продолжать говорить. Поначалу от этого звука Мальстена даже пробирала дрожь, но сейчас он почти привык.

Припомнить, на чем замолк монолог, оказалось непросто. Мальстен встрепенулся и с усилием нахмурился, напрягая память.

– Вы… кажется, описывали один из старых номеров Райса на трапеции, – сказал он наугад.

Левент энергично закивал. Мальстен не был уверен, что верно припомнил последнюю тему разговора, но точно знал, что тема ухода Райса и его команды всплывала уже несколько раз и неизменно сопровождалась причитаниями Левента. Похоже, он был не против проговорить это еще раз.

Только привитая воспитанием вежливость не позволяла Мальстену вслух взмолиться богам о том, чтобы этот «разговор» закончился. Про себя он делал это уже не единожды.

– Господин Ормонт, вы ведь запоминаете номера, о которых я рассказываю? – Вопрос Левента вырвал Мальстена из раздумий. Заметив, что он то и дело погружается в свои мысли, Левент неодобрительно покачал головой и заговорил с назиданием: – Вам это может казаться пустяком, но вы попросту не понимаете, какой большой потерей для нашего цирка является уход Райса и его гимнастов! Если мы с вами не придумаем, как восполнить этот уход…

Наконец, Мальстен не выдержал и перебил Левента:

– Прошу простить, что прерываю вас, но у меня есть кое-какие наброски. Не знаю, как много вам расскажут эти схематичные рисунки, но, поверьте, я прекрасно знаю, как это воплотить.

Несколько минут в комнате висело напряженное молчание. Левент, похоже, не привык, чтобы его прерывали. Трудно было представить, как он уживался с Бэстифаром.