С первого раза у Клары не получилось. «Давай-давай, запивай-показывай!», крикнула толстая медсестра Нина на утренней раздаче таблеток. Клара испугалась и проглотила таблетку. Но вечером, когда выдавали второй раз, она успела – кончиком языка загнала таблетку под верхнюю губу, где ямка над зубами, быстро проглотила воду и показала Нине язык. С тех пор Клара отправляла все таблетки в унитаз. И продолжала видеть призраков, вот как сейчас – Желтка.

Она ещё немного порисовала пламя над будильником, но тут из кондиционера вылезла Сирень. Стараясь не бежать, Клара прошла в дальний конец палаты и села у батареи, как будто погреться. Сирень достаёт больше всех. Хотя Корица тоже неприятная, но она недолгая: выскочит из розетки или из выключателя, схватит Клару щупальцем за голову, сожмёт, но тут же рассыпается на мелкие иголки и обратно прячется. Может быть, всего один раз в день или два. А Сирень долго мучает, волнами накатывает по полчаса.

Поэтому Клара очень обрадовалась, когда дверь открылась и вошла уборщица Гуля. Раньше Клара её побаивалась и не разговаривала с ней. Но однажды Гуля убирала в палате после того, как Клара ужасно намусорила – и Клара заметила, что уборщица не выбросила кусок верёвки. Бумагу рваную выбросила, и ломаные карандаши, и пластилин испорченный. А верёвочку привязала бантиком к трубе батареи.

Тогда Клара решила провести Иксперимент. Она незаметно вытащила у дежурной медсестры шнурки из уличных ботинок, которые та прятала под своим дежурным столом. Связанные вместе, два шнурка образовали как раз такое кольцо, как надо для «кошачьей колыбели».

Когда Гуля снова пришла убирать, Клара молча сделала первую фигуру и показала ей. Гуля тут же сделала вторую, и они стали играть. Клара спросила, откуда она приехала. Из Узбекистана, сказала Гуля. А какое там море? Гуля сказала, что вообще никогда моря не видела. Клара очень удивилась – ведь папа говорил, что верёвочные фигуры делают на берегах и островах. Наверное, он тоже удивится, когда она ему расскажет, что в Узбекистане тоже играют в «колыбель».

От мыслей о папе становится грустно. Потому что ни он, ни мама не приходят уже целую неделю. Только бабушка приходит, но она всегда говорит гадости про папу, и обещает, что его больше не пустят в больницу, потому что это он Клару «довёл своими лагерями». Хотя откуда ей знать! Она сама никогда в лес не ездила, и у ней дома даже ни одного цветка нет. Глупая бабка, лучше бы не приходила! А тут ещё эта Сирень кружит кольцами на всю палату…

– Гуля, можешь выключить кондиционер? Я замёрзла.

Уборщица качает головой:

– Автоматический. Мне нельзя выключить.

Она поднимает с пола пару рисунков Клары и громко причитает:

– Ай-яй, какой беспорядок! Такая хорошая девочка, и такой беспорядок!

Что случилось? Раньше Гуля никогда не ругала её за разбросанные вещи. А теперь уборщица стоит прямо перед ней и требовательно протягивает собранные листы. Но сверху на рисунках Клары лежит что-то чужое. Детская раскраска с Русалочкой.

– Сестра твоя приходила, – тихо говорит Гуля, повернувшись спиной к камере. – Не пустили её. Вот передала тебе порисовать. Но лучше спрячь. Передачи тоже нельзя.

– У меня нет… – начинает Клара, но тут же останавливается. У раскраски загнут левый нижний уголок. И не просто загнут, а два раза. Клара подцепляет уголок ногтем и видит там две точки, поставленные карандашом. Как на квесте в лагере.

– У меня нет точилки! – громко говорит она. – Половина карандашей уже сломались.

– Точилку нельзя. Давай возьму плохие карандаши, завтра принесу хорошие.

Когда Гуля уходит, Клара снимает одеяло с постели и возвращается в дальний угол палаты. Садится к батарее, положив одеяло под спину, и рисует Желтка.