– А где сейчас эта сила?

– Везде. Ее проявления есть везде, и мы их видим и ощущаем всегда. Это… это… Вот ты видишь меня тут постоянно и иногда просто не замечаешь меня, значит, я и есть проявление той силы.

– Я поняла, ты смеешься.

– Отчасти. Эта сила, назовем ее, например, возможностью, поместила нас сюда и, надеюсь, когда-то освободит. Но я о другом. Мы просто не замечаем этой силы, как люди говорят, не видим того, что перед глазами.

– Я вижу, что нам нужно полетать. Райн, теперь я хочу вон туда, – маленький сгусток метнулся в сторону.

– Ладно, полетели, – сгусток побольше присоединился к меньшому и полетел рядом. – Правда, куда бы не летели, мы все равно окажемся здесь, на этом самом месте.

– Я знаю. Но ведь летать – это приятно. Ощущения создают реальность, и реальность создает ощущения.

– Это так. Мир вокруг и замкнут, и бесконечен. Я могу отлететь в сторону, только пока тебя вижу или ощущаю. Как только ты исчезнешь, я сразу окажусь рядом с тобой. Но вместе мы можем лететь долго, обманывая эту реальность.

– Тогда полетели! – Маленький сгусток рванулся вперед, чуть растворяясь в сероватой мгле. – Догоняй!

* * *

– Догоняй! – мелькнувшая мимо Гарика, разминающегося около беговой дорожки, убегающая девушка тряхнула тремя мелкими косичками и исчезла среди других бегущих – только ветром дунуло. Гарик улыбнулся и тоже рванул вдогонку, но, не добежав, свернул на малый полукруг с одинаковой высоты препятствиями – прыжковыми барьерами. Дорожка под ногами чуть изменила оттенок – диспетчер-автомат спортзала сообщал о недостаточной подготовленности бегуна, на что Гарик никак не отреагировал, совершая прыжки и продолжая увеличивать скорость. Наконец, сбив пару барьеров, на что дорожка окрасилась в красный цвет, свернул на наклонную, но сразу поднимающуюся горкой трассу – бежать по импровизированным холмам было приятнее.

Задорную девчонку с косичками уже не было видно, и Гарик, восстанавливая дыхание, с высоты небольшого холма оглядел спортзал. Народу было немного, преимущественно в тренажерном секторе в центре огромного зала и, – тут Гарик усмехнулся, – почти все с аурой инфосфер на головах – все-таки это не просто спорткомплекс, а спортивный зал главного университета. Сквозь прозрачные стены почти круглого зала, причудливо изменяющийся в оттенках освещения нескольких уровней, был виден окружающий ландшафт планеты-спутника, волею человека оставленный здесь в своем первозданном виде: массивная серая стена кратера вдали и близко – полузасыпанные пылевыми барханами скальные отроги и местами поля причудливо нагроможденных камней. Работающие в комплексах университета люди были мудрые, опытные и понимали, что говорить о первозданности космоса смешно – за лунную экспансию ландшафт изменился везде до неузнаваемости, но взирали на пейзаж всегда с чувством первопроходца, ступившего на нетронутые территории и даже с какой-то гордостью.

Строения главного университета Скопы раскинулись широко и вплоть до настоящего времени расширяли территорию за счет старых нерабочих комплексов добывающей и перерабатывающей промышленности или даже за счет административных и жилых построек. Гарик увеличил зрительные возможности личной ауры инфопотока и рассматривал происходящее у далеких отвесных стен кратера – там строился еще один вытянутый комплекс-зал, наверное, для студенческих аудиторий. Понимая происходящее повсеместно повальное увлечение возможностями университета, активно принимающего в свои ряды новых абитуриентов, усмехнулся. Дело было не в повальной тяге к знаниям или банальной моде. И даже не в привычной за последнее время уже поднадоевшей ментальной рекламе всего и вся. И не в стремлении сталь лучше и умнее, развивать себя, расширить возможности, сделать карьеру и добиться каких-то результатов для себя или для всей Скопы. Все объяснялось довольно просто и одним словом – «Сеть».