– Печень бы поберёг, Витенька, – пропел Бобус, – если уж мозгов тебе не надо. Дай поцелую тебя, – и чмокнул печального Витеньку в щёку.

– Ну, за встречу!

– Тошно мне, Бобус. Заберут меня скоро.

– Э-ээ, Витёк, – Бобус махнул рукой. Они снова выпили.

– А помнишь, Витёк, – спросил Боб вкрадчиво, – как добыл ты платочек шёлковый с планом? А?! Мог же ведь! С Буддой, помнишь? Интересно мне взглянуть на него. А?

Витёк тупо смотрел в стену:

– Xодит, понимаешь, день и ночь ходит и в стены стучит, – потом, словно очнувшись, всхлипнул: – Раздавили нас, Бобус.

– Ты эта, эта, сопли-то не распускай. Ты погляди, что вокруг развёл, смотреть тошно. – Боб, не глядя, махнул рукой в сторону окна, – Замаскировался! А автобус-то, автобус! Надо же такое придумать! Чудила! Ты мне, эта, платочек покажи.

Витёк, как будто оглох. Боб Харитоныч, взяв его за плечи, несильно тряхнул:

– Ну?

Глаза Витька куда-то закатились. Несколько раз, как рыба, он молча открыл рот. Наконец невнятно пробурчал куда-то в сторону:

– Отдал я его, Бобус, корреспонденту отдал.

– Так, – Бобус даже охрип, – так, какому корреспонденту? Какому такому корреспонденту, сукин ты сын!!! – заорал он. – Что, что ты ему наговорил, кабачок ты недорезанный!

– Не помню, – пробормотал Витёк, – не помню, что говорил. Всё равно ведь теперь, Бобус. Тошно мне.

– Тошно тебе?! Щас тебе ещё тошнее будет! Скотина! Пошли. Прикрываю я твой балаган.

– Нельзя мне отсюда выходить – неожиданно ясным голосом сказал Витёк, – не выпустит он меня.

В окно дома мощно и тяжело постучали, так что лампа под потолком закачалась как маятник.

– Ага, – сказал Боб Харитоныч, – Ага.

– Ага, – сказал Боб Харитоныч, – Ага. Астралопитек. И где ты его, Витенька, подцепил?

Витенька молча потянулся к стакану, но Боб решительно хлопнул его по руке.

– Не знаю, – мрачно сказал Витёк, – не помню.

– Ты его заклинать пробовал? Или поговорить? – Витёк мрачно молчал. – Ладно, сам вижу, – брезгливо заметил Бобус – пошли.

– Нет, – лицо Витька сразу посерело – не надо, Бобус, я пробовал уже, не выпускает. Я ему даже стакан выставлял, не берёт!

На стену, а пожалуй что и на крышу обрушилась новая серия ударов. С потолка посыпался мусор, шлёпнулась на стол какая-то пятиногая сиреневая гадина и с писком унырнула под диван.

– Это они его прислали, заберут они меня.

– Не ной! Кто они, что они?! Будут они к тебе всякую дрянь засылать, придурок! Шляешься где попало! У тебя книжка какая есть?

– Чего? – не врубился Витёк

– Чего! Того! Тормоз! Ты вообще книжку какую после школы в руках держал? Держал, спрашиваю?

– Ты, того, не серчай, Бобус – испугано забормотал Витя, глаза его приняли более-менее осмысленное выражение, – читал я.

– Чего читал?!

– Ну, это, ты не сердись, это, читал, Булгакова там, и этого, ну, с бородой такой…

– Ну? Маркс, Флоренский, Рабиндранат Тагор? Дай сюда!

Витёк окончательно съёжился. Трясущимися руками он начал ковыряться в заваленном хламом углу.

– Были ведь. Были. Вот! – прохрипел он, доставая перевязанную бечёвкой пачку книг.

– Угу, – сказал Бобус, открывая пыльный томик двумя пальцами. – Да у тебя, брат, целая библиотека! Книгочей, книгочей… Вот этим и займись.

Витёк вздрогнул, и лицо его исказилось гримасой страдания.

– Может потом, Бобус… – начал он и запнулся. До него дошло, что Бобус разговаривает уже не с ним, а с кем-то на потолке.

– Читать умеешь? – вкрадчиво продолжал Боб, – Во, погляди, интересно ведь! Слушай вот: