– Ох, черт возьми!.. О Господи!.. Сабрина, малышка… я так сочувствую тебе… Я приеду как можно быстрее.

– Нет! – Она почти закричала на него. – Не гони слишком быстро. Прошу тебя! – И она снова заплакала.

– Где ты сейчас находишься? – Жаль, что у него нет вертолета. Он сможет добраться до нее в лучшем случае через несколько часов. Дорожное движение на Меррит-Паркуэй в праздничные дни всегда было напряженным.

– Я в Бриджпортском госпитале, в травматологическом отделении. В приемном покое.

– Кто там с тобой? – Переживая за нее, Крис и сам был готов расплакаться. Они не были женаты, но он любил ее, как любил бы свою жену, и хотел быть рядом и держать ее в своих объятиях.

– Я только что отправила домой Тэмми. Кэнди и отец совсем расклеились. Мы дали им валиум. А Энни будет на операционном столе до позднего вечера. Так что лучше, если мы с Тэмми будем дежурить по очереди.

– Я мог бы посидеть с тобой или, если хочешь, побыл бы с отцом и Кэнди.

– Я на это рассчитывала, – со вздохом сказала Сабрина. Она всегда могла на него положиться. – Но, Крис… Не мог бы ты сначала приехать сюда? Ты мне нужен, – всхлипнула она, снова заплакав, и услышала, что он тоже плачет.

– Сабрина, я люблю тебя. И очень сожалею, что такое случилось с тобой. Я приеду. Звони мне, пока я буду в дороге. Я сейчас выезжаю. Обещаю тебе, что буду вести машину осторожно. – Потом Крис о чем-то вспомнил. – А как быть с вечеринкой? – спросил он. – Очевидно, надо как-то оповестить гостей о том, что праздничный ужин отменяется. Но как это сделать?

– Я захватила с собой мамину записную книжку. Собираюсь позвонить каждому.

– Я помогу тебе, когда приеду, если к тому времени не будет слишком поздно. – Но он подозревал, что будет поздно. Ему потребуется три часа, только чтобы добраться туда. – Я постараюсь доехать как можно скорее, – снова сказал Крис. – Я люблю тебя, Сабрина. – Он уже думал о том, что, если получится, возьмет свободные дни на работе. Это самое меньшее, что он мог сделать для нее, тем более что предстоят похороны, которые для всех будут тяжелым испытанием. Он очень надеялся, что с Энни будет все в порядке. Это было бы для них слишком. Потеря матери – страшное потрясение. Но если они потеряют еще и Энни, тут любой может не выдержать. Ему было страшно даже подумать об этом. А что, если она останется в живых, но ослепнет? Каково это, тем более для художника? Но он лишь надеялся, что она – слепая или зрячая – останется живой.

Сначала Сабрина позвонила на фирму, обслуживающую банкеты, и отменила заказ, потом позвонила всем, кто был указан в списке. Ей пришлось каждому человеку рассказывать о том, что случилось. Это было невыносимо. Многие из потрясенных горем друзей предлагали прийти навестить отца. Но она отвечала, что для этого еще слишком рано: уезжая из больницы, он был явно не в состоянии никого видеть. Она несколько раз звонила домой Тэмми, и та ответила, что отец и Кэнди, к счастью, заснули. Валиум сделал свое дело. Тэмми таблетки не принимала. Она хотела быть начеку, как и Сабрина.

В шесть часов приехал Крис, который сходил с ума от тревоги за Сабрину. Он нашел ее в приемном покое. Она сидела, уставившись в пространство, и думала. К тому времени Энни уже четыре часа находилась на операционном столе. Врач сказал, что операция на мозге продолжается и пока все идет хорошо. Показатели жизненно важных функций остаются без изменений, что само по себе хорошо, но недостаточно. Офтальмологическую операцию еще не начинали. Сабрина пыталась не думать об этом и, как только Крис вошел, упала в его объятия. Они сели рядом и в течение нескольких часов говорили о матери, об Энни, об отце и обо всей семье. Сейчас они могли мало что сделать. Оставалось только ждать и молиться за Энни.