– …отказаться от ИНН, нигде его не указывать, тем более что мы вырвали себе такое право! Платить только наличными! Нигде и никогда не давать о себе данных! Интернет – вообще особый разговор, только из интернет-кафе или через «левый» сотовый, и ни в коем случае не из дома. Регулярно заменять ящики. Никаких регистраций на сайтах. Помните, всё под контролем!

«Нет, беда с мужиком. Ка-анкретная мания преследования.»

– …А вам когда завтра на работу? Уже поздновато…

– Моя работа всегда со мной. Ноутбук, сотовый, модем – в общем, мобильный офис…

«Не понимает. Или делает вид, что не понимает. Ну, как хотите…»

– Ну ладно. Тогда счастливо оставаться, если ещё чаю захочется – с чайником справитесь, а мне пора бай-бай. Я человек подневольный, с утра опять в каменоломни.

– Вот-вот! Это очень важно – быть свободным! Когда все осознают это…

«М-мыслитель!»

Не сказать чтобы в эту ночь я прямо-таки лишилась сна. На следующий день вечернее чаепитие на кухне вообще как-то выпало из памяти. На за ужином отец вдруг спросил:

– Ну как тебе Саша?

– Саша? Какой? А, этот… Саша как Саша. Пижон и хвастун. Как все мальчишки.

– Ну, дочь моя, плохо ты в людях разбираешься! Ты просто не разглядела. Александр – человек неординарный. Настоящий талант, не побоюсь этого слова – гений! В нормальном обществе таких людей ищут, а найдя – на руках носят. Это только у нас они годами сидят в ассистентах кафедры!

Понеслось…

Я уже убрала со стола и вымыла посуду, а отец продолжал расхваливать молодого (ну, разве что по сравнению с ним!) гения (вот так, не больше и не меньше!), восходящую звезду свободной мысли, не уступающую Вернадскому, Жан-Поль Сартру и Ульянову-Ленину.

– Что-то никак твоя звезда не взойдёт, уж засиять бы пора, – попробовала я съязвить, но отец уже ничего не слышал. С ним это бывает. Начав излагать что-то свое, он просто перестаёт воспринимать всё, что этому противоречит. Не круглый стол ему нужен, а амвон. Кафедра проповедника, так сказать. Минбар, как в мечети. Я представила, как мой папочка возглашает: «Вперёд, к победе коммунизма!», и толпа валится лбом в пол, и прыснула.

– Что тут смешного? – возмутился отец. – Ты вся в свою мать, такая же недалёкая!

Спастись от дальнейшего мне удалось, лишь запершись в ванной.

Весь следующий день отец на меня дулся и разговаривал односложно, но потом, видимо, отошёл и вновь принялся осторожно расхваливать Седова, его многочисленные способности, ассоциативность его мышления и широту взглядов. Как узбек на рынке свои дыни. Цветисто и сладкоречиво. …Ну и на здоровье, пусть он там такой гениальный, мне-то что за дело?

А дальше… Дальше было – «чем дальше, тем страньше», так, кажется, говорила Алиса в аналогичной ситуации. В пятницу вечером перед парадным подъездом нашей конторы между «тойотой» генерального директора и «копейкой» электрика припарковался скромный «Фольксваген Туарег». И Саша Седов, небрежно прислонившись к капоту, поигрывал великолепной розой. И весь этот спектакль, как выяснилось, устроен ради меня… Эллочка с этой своей подругой из отдела кадров чуть не рухнули прямо в проходной, увидев, как передо мной галантно распахивают дверь шикарного авто. Так забавно было на них смотреть.

– Куда поедем, Надя?

Неожиданно как-то. Вообще-то я собиралась домой. Мужиков своих кормить…

– Пятница, вечер – и домой? Неужели они сами не накормятся? Это ведь не так сложно.

В чем-то он прав. Но мне не хочется абсолютно никуда. Очень не хочется. Там везде будут какие-то незнакомые люди. А главное, неясно, зачем всё это. В бескорыстный интерес к моей скромной особе что-то не верится, а в чем корысть – непонятно. Первая мысль, которая приходит в голову в связи с этим, как-то чересчур вульгарна.