«Все что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и противу женитьбы, все уже мною передумано, – писал Пушкин незадолго до женитьбы своему приятелю Н. И. Кривцову^>23.– Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе как обыкновенно живут. Счастья мне не было. Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах. Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди, и вероятно не буду в том раскаиваться» (10 февраля 1831 г.)^>4.

Однако письма Пушкина в период его сватовства полны сомнений: будет ли с ним счастлива юная красавица, не пожалеет ли она когда-нибудь, что вышла за него замуж, не сделала ли бы она лучшей, более блестящей партии. Ему казалось, что в нем нет ничего, что могло бы нравиться Наталье Николаевне. Но длинный список женщин, любивших Пушкина, говорит нам об обаянии личности поэта. Не могла, надо полагать, не ответить на его безграничную любовь и Наталья Николаевна.

Наталья Ивановна долго не соглашалась на этот брак, напуганная ходившими толками и сплетнями о политической неблагонадежности поэта, о его образе жизни. Дошли эти слухи и до главы семьи Афанасия Николаевича. Наталья Николаевна писала деду:

«Сего 5 майя 1830 года

Любезный дедушка!

Узнав чрез Золотарева^>5 сомнения ваши, спешу опровергнуть оныя и уверить вас, что все то что сделала Маминька, было согласно с моими чувствами и желаниями. Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые вам о нем внушают, и умоляю вас по любви вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета. В надежде, любезный дедушка, что все ваши сомнения исчезнут при получении сего письма и что вы согласитесь составить мое щастие, целую ручки ваши и остаюсь на всегда покорная внучка ваша

Наталья Гончарова»^>6.

Н. П. Озерова, видевшая Пушкина и Наталью Николаевну 3 мая 1830 года, писала: «Утверждают, что Гончарова-мать сильно противилась браку своей дочери, но что молодая девушка ее склонила. Она кажется очень увлеченной своим женихом»^>7. Письмо Натальи Николаевны к деду подтверждает это.

Вопрос о приданом занимал важное место в переговорах будущей тещи с женихом. Гончаровы были полуразорены, но тем не менее дед мог бы выделить любимой внучке одно из незаложенных имений. Было свое состояние и у Натальи Ивановны. Но ни дед, ни мать не пожелали обеспечить Наталью Николаевну. И Пушкину, в конце концов, пришлось дать 11 тысяч рублей на приданое невесте из тех 38 тысяч, что он получил, заложив подаренную ему к свадьбе отцом часть Болдина.

Осенью 1830 года из Болдина, куда поэт приехал для улаживания своих материальных дел, он писал своему другу Плетневу^>8:

«Сегодня от своей получил я премиленькое письмо; обещает выдти за меня и без приданого, приданое не уйдет. Зовет меня в Москву…»; «Она меня любит» (9 и 29 сентября 1830 г.).

Письма невесты, по-видимому, были теплыми и поддерживали в поэте уверенность в ее чувствах.

«Мой ангел, ваша любовь – единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка» (30 сентября 1830 г.).

Холерный карантин задержал Пушкина в Болдине на целых три месяца. Болдинская осень – один из самых ярких по чувствам и переживаниям периодов в жизни поэта. Необычайный творческий подъем вдохновил гений Пушкина на создание едва ли не лучших его произведений…

В начале декабря поэт вернулся в Москву. 18 февраля 1831 года в церкви Вознесения, что у Никитских ворот, Пушкин и Наталья Николаевна Гончарова были обвенчаны. Молодые поселились на Арбате (дом, несколько переделанный, сохранился до наших дней под № 53).