– А остальные где? – Цянь Сяохун поняла, что в комнате только одна А.

– Еще не вернулись. Решили провести ночь с гостями. А с вами что такое?

– Да все хреново, чуть не изнасиловали и едва не прикончили! – Цянь Сяохун уселась на край кровати и внезапно ощутила, что у нее еще и лобок болит, то место, куда упиралась коленка Высокого.

– Вам, считай, еще повезло, несколько дней назад в лесу обнаружили труп девушки, которую перед смертью изнасиловали.

Выражение лица А. оставалось бесстрастным, она указательным пальцем легонько стряхнула пепел. В стеклянной пепельнице высилась целая куча окурков. – Забыла предупредить: если вдруг решите пойти в номер, так номера прямо в «Жемчужине» наверху, я просто не знала, что вы в первый же вечер пойдете с гостем в номер. Куда, кстати? Вдвоем с одним гостем? «Быка» – то получили?

– Да какое там! Мать его, этот тип пригласил поужинать, а потом увез черт-те куда, заявил, что мы проститутки, мы сказали, что не занимаемся таким и не нужны нам никакие чаевые, тогда он попытался взять меня силой, чуть коленкой не проткнул. – Цянь Сяохун разволновалась, и грудь заходила ходуном.

– Так вы что, не занимаетесь «этим делом»? Зачем тогда здесь поселились? – А. удивилась, сжимая окурок. – Говорю вам, домой езжайте. Пойдешь по этой дорожке – трудно воротиться.

– Я не понимаю, о чем ты! Хозяйка зазывала постояльцев, вдобавок дешево, вот мы и поселились.

– Большезадая? Так она сутенерша! Когда вы входите в «дело», так она от заработанных денег имеет долю.

– А если здесь не жить, то никак что ли? – Ли Сыцзян высунула голову из-за москитной сетки, уставившись на А. полными любопытства глазками.

– Если не через нее, а сама по себе, то работы не будет. В этом ночном клубе гости довольно щедрые. Споешь с ними, позволишь себя пару раз пощупать – вот уже и больше сотни, а если проведешь ночь, то можно получить «быка».

– Что еще за «бык»? – Этот вопрос мучил Цянь Сяохун уже долго.

– Тысяча гонконгских долларов32, но это если клиент при деньгах, щедрый и ты ему понравилась.

– Тысячу?

Ли Сыцзян вытащила банкноту, которую сунул ей Коротышка: какая-то красная бумажка, диковинная. Она протянула деньги А.

– Посмотри, а это что за деньги?

– Как раз-таки гонконгские доллары. Сотня, – издали определила А.

– А зачем они нужны? – недоумевала Ли Сыцзян.

– Ну, их можно поменять на юани по курсу одна сотня к ста десяти юаням, так что, если попался мужик из Гонконга, считай, повезло.

– То есть в месяц несколько тысяч выходит?

– Почти что.

– Ого! – Ли Сыцзян напоминала студента, которого внезапно осенило верное решение.

– Но если каждый день этим заниматься, там… внизу… ничего не запаршивеет? – в лоб спросила Цянь Сяохун.

– Ну, каждый день, разумеется, не станешь. В неделю три-четыре раза и только с резинкой. У нас тут была девушка, которая деньги маме отправляла на лечение, так вот она за ночь обслуживала по два-три человека, прошло месяца два, а она уже стала разваливаться на части, приобрела кучу болячек, уехала домой подлечиться, да так и не вернулась, не знаю, что с ней стало. – А. вздохнула и внезапно словно бы состарилась.

– Ты такая красивая, зачем надо заниматься про… ну, этим делом? – на ходу поправилась Цянь Сяохун, заменив «проституцию» сочетанием «это дело» из суеверных соображений. Так звучит как вполне законная деятельность.

– Ты все равно не поймешь. – А. бросила взгляд на Цянь Сяохун, но даже не собиралась объяснять.

Снаружи зацокали высокие каблуки, и в комнату ворвалась Б.: одежда в беспорядке, белье застегнуто кое-как, волосы всклокочены. Она задыхалась от бега.