– Ах ты, дрянь жидовская! – хрипел Костик.

Дальше для Лары все происходило словно в замедленной съемке. Боковым зрением она увидела на земле доску с торчащим гвоздем, в следующее мгновение Лара уже схватила ее и сильным ударом вонзила гвоздь по самое основание Костику в ногу. Он взвыл и повалился на бок. Сашка схватил Лару за ворот футболки, но тут подоспел Тузик и точным ударом в челюсть отправил младшего Марасюка в нокаут. Лара видела, как Борька пытается встать, но ноги у него подкашиваются. Злость и обида за брата переплетались внутри, словно стебли вьюнка. Ей казалось, что она чувствует, как ползучий страшный гибрид этих двух эмоций с невероятной скоростью разрастается от кончиков пальцев на руках к груди, мгновенно заполняя собой все, разливая по телу ровный жар, и где-то чуть выше ключиц, в горле, уже завязался тугой бутон. Борька упал, не сумев подняться на ноги. Бутон лопнул.

– Сволочь! Фашист! – закричала Лара срывающимся на визг голосом. Она подскочила к скулящему в пыли Костику, рывком выдернула доску из его ноги и снова вонзила гвоздь, снова выдернула, замахнулась, но тут подбежавший Юрка схватил ее сзади и оттащил от Марасюка.

На линейке первого сентября Борька стоял с заклеенным пластырем носом и сильно заплывшим правым глазом. После драки во дворе родители Костика и Сашки приходили к ним разбираться. Отец Ефим Ильич пригласил Марасюков в дом. Они с порога начали кричать, что Костику теперь чуть ли не на костылях ходить придется, но увидев перекошенное от побоев лицо Борьки, прошмыгнувшего в детскую, замолкли на полуслове.

В этом году Лара перешла в пятый класс. Из начальной школы в среднюю, находившуюся на улице Тургенева в здании старой немецкой гимназии с пристроенным в 80-е новым крылом, которое соединялось с основной постройкой крытым коридором. Крыло пристроили, когда директором школы была И. Р. Васильцова, ставшая теперь фрау Лунау и живущая в Мюнхене. Весь городок в целом сохранил немецкий стиль с мощеными улочками и птичками на башенках домов. Боря и Лара Гринберги жили в старом немецком доме. Каждое лето к ним приезжал Герхард Нойманд. До войны в этом доме жила его семья. Он привозил детям заграничные игрушки и сладости, и еще привозил черно-белые фотографии, казавшиеся Ларе и Боре совершенно нереальными. На фотографиях маленький Герхард со своими мамой и папой сидели за их, Гринбергов столом или стояли на их крыльце. Квартира осталась совершенно такой же, полностью сохранив планировку. Каждый год Герхард навещал не их семью, он навещал свое детство.

Лара стояла на линейке и чувствовала себя гордой и взрослой, теперь она тоже учится со старшими, а не с малышней. Волосы ее были заплетены во французскую косичку «колосок», а не в детскую баранку с двумя бантами, как на линейках в начальной школе. Она вся лучилась, но гордость и радость смешивались в ней с легким чувством страха перед новой школой. Она казалась Ларе огромной по сравнению с трехэтажной коробкой «началки». Хорошо, что Боря учился здесь уже целый год и все знал.

Появились новые предметы и новые учителя. Каждый урок теперь проходил в своем кабинете, и Лара все время боялась заблудиться в кривых коридорах немецкого здания и не успеть добраться до нужного класса до звонка.

Математику вела Сара Самсоновна, прозванная учениками Эсэсовцем (по первым буквам имени и фамилии), что было забавно, учитывая ее еврейское происхождение. Учительница была очень строга и требовательна, особенно к успешным ученикам. За красивые глаза оценок не ставила, задавала домашние задания непомерных объемов и любимчиков в классе не заводила. За это и получила свое прозвище сухая старушка с выбивающимися из толстого пучка седыми кудрями. Лара с математикой не очень дружила и слегка побаивалась строгого преподавателя. Борька же был влюблен и в предмет и в учительницу, решал задачи под звездочкой, не входившие в обязательное домашнее задание и получал настоящее удовольствие, когда, открыв последнюю страницу учебника с ответами, видел тот же результат, что получил сам. По математике у Бори была твердая пятерка, но без плюса и прочих поощрений, как могло бы быть у другого учителя. На контрольных Сара Самсоновна, прохаживаясь между рядами парт, легонько касалась Бориного плеча маленькой морщинистой рукой – и это было для мальчика наивысшей похвалой.