– Олимпия! – позвал он.

– Ммм? – Она пила кофе небольшими глотками, сидя за столом напротив него.

– Иван уже звал тебя замуж?

Девушка едва не подавилась, закашлялась и в недоумении посмотрела на него.

– Что с тобой сегодня? – спросила она. – Ты как-то странно себя ведешь. Сперва неожиданный визит, цветы, теперь такие вопросы…

Алексей отпил из стакана. Сладковато-горькая ледяная влага бодрила, была приятной, оставляла на корне языка терпкое, дразнящее послевкусие, вызывающее желание сделать еще глоток. Он предпочел проигнорировать вопрос Олимпии и повторил свой.

– Ну правда, звал?

Она лишь покачала головой.

– Молодой дурак, – констатировал мужчина. – Любить такую девушку и не звать замуж. Не понимаю я эту молодежь.

Лима вздрогнула, отвела глаза, вздохнула. «Кажется, я наступил на больную мозоль», – подумал мужчина и хотел как-то загладить свою очередную оплошность, но она не дала ему продолжить, зацепившись за его слова и уводя разговор в другую сторону.

– Ну ты вроде тоже не старик, – сказала она. – Сколько тебе? Лет сорок? Больше?

– Меньше.

– Тем более.

Она пересела с чашкой к окну, открыла его, закурила. Ослепительное солнце сделало ее лицо и руку с сигаретой золотыми, сияющими, заиграло бликами на блестящей ткани ее пижамки. Леднев смотрел на ее черты, на гибкое тело под одеждой – и насмотреться не мог. «И на эту девушку я поднял руку? Нет, ну идиот идиотом! И ради чего! Ради кого!»

– А если бы он позвал, ты бы пошла? – прервал он свои нерадостные мысли.

Девушка выпустила дым в окно, стряхнула пепел, внимательно, чуть склонив голову набок, посмотрела на гостя.

– Ты упорно не отвечаешь на мои вопросы, – пожурила она. – И при этом бомбардируешь меня своими. Так не пойдет. Чего ты хочешь, Алексей?

– Жениться на тебе, – убив сам себя наповал такой наглостью, ляпнул Леднев.

Девушка не смогла справиться с лицом, брови взлетели, глаза стали больше раза в два, недокуренная сигарета упала прямо ей на колено. Олимпия ойкнула, подхватила окурок, бросила в пепельницу, потерла обожженный участок кожи ладошкой.

– Ты серьезно? – осторожно спросила она, подозревая, что спит, и этот странный, временами все еще пугающий ее мужчина ей просто снится.

Даже не дав себе времени подумать, Алексей кивнул.

– Вполне.

Олимпия закурила новую сигарету.

– Я отказываюсь даже пытаться понять тебя, – сказала она после пары затяжек. – Ты то пугаешь меня, то бьешь и грозишься применить пытки, то исповедуешься и просишь помощи, теперь вот цветы приносишь и предложение делаешь, несмотря на то что я почти гожусь тебе в дочери. Складывается впечатление, что вы с Артуром специально придумали такой страшный в своей непоследовательности план, чтобы свести меня с ума и заставить все-таки рассказать, где я прячу голову.

– А ты ее прячешь? – перехватил инициативу мужчина.

Она устало вздохнула и выпустила дым.

– А ты не видишь?

Алексей поднялся, подошел к ней, по ее примеру закурил, выпуская дым в открытое окно.

– А в квартире родителей?

– Очень смешно, – мрачно проговорила девушка. – Алексей, признайся, как ты себе представляешь эту картину? «Мама, папа, познакомьтесь, это голова Самада Магомедовича, она пока поживет у вас»?

Леднев, не удержавшись, прыснул. Он не заметил, как напряглась его собеседница, скрывая замешательство за чашкой кофе. Он думал о том, с чего вдруг его дернуло за язык сделать ей такое неожиданное для обоих предложение. А правда, если бы она согласилась, как изменилась бы его жизнь? Каждый день на этой кухне, дышать этими ароматами, купаться в безмятежности и тепле, видеть Олимпию в этой пижамке и даже без нее… «Стоп! – беззвучно прикрикнул он на себя. – Не о том думаешь. Совсем не о том».