– А почему тетя Лили живет около леса? Она что, не любит город? – спросила Пайпер.

– Она очень странный человек, дети, – отвечала миссис Смитсон, глядя куда-то перед собой. – Мне всегда было тяжело понимать ее. Когда мы были молодыми, тогда, когда большинство юношей и девушек, вроде меня, предпочли сельским местностям прелести цивилизации, она осталась там, где поныне и живет. Сначала мы уговаривали ее: звали за собой, обещали лучшую жизнь и просто понять не могли, что она собирается делать у себя в деревне…

Папа был зол, но Лили стояла на своем. Представить себе будущее сестры, которая, видимо, намеревается стать прачкой где-нибудь в гостинице или того хуже вовсе останется без работы, это было очень тяжело… – миссис Смитсон подняла глаза и встретилась взглядом с взволнованной Пайпер.

– А что было потом? – спросил Майк. – Кем стала тетя Лили?

Миссис Смитсон, очевидно, были неприятны эти разговоры. Она и думать не хотела возвращаться в эти места под Абердином – туда, откуда уехала давным-давно искать счастья, которое все-таки нашла. Ей было больно за свою сестру; больно опять ворошить в памяти пережитые ссоры, эти долгие речи ее отца и матери, которые пытались вразумить безумную дочь. Все это казалось туманом прошлого, который даже через много лет настиг ее опять.

Ей казалось, что здесь и ее вина тоже. Но в чем? В том, что она не осталась в маленькой деревушке под Абердином, а уехала вместе с остальной молодежью в столицу, потом повстречала будущего мужа, перебралась за ним в Лондон, где прожила большую часть своей жизни, а потом снова вернулась в Шотландию и поселилась в Перте вместе со своей дочерью и ее семьей? Разве ее сестра Лили просила ее остаться? Нет, никого она не просила, ей никто не был нужен…

По старой привычке миссис Смитсон хотела было достать сигарету и закурить, вставив ее в тонкий мундштук, но потом одернула себя: разве может она подавать плохой пример своим внукам?

– Знаешь, Микеланджело, – ответила она наконец, – честно говоря, я даже и не знаю, кем работала ваша новая бабушка. Кем она стала, тоже неизвестно, она просто не рассказывала мне этого… – миссис Смитсон отвернулась.

– Но ведь что-то же она рассказывала? – стоял на своем Майк.

– Ну… когда мы приезжали к ней в последний раз – ровно тридцать лет назад, в тысяча девятьсот втором, когда вашей маме было около четырех, то она вроде бы занималась лесничеством или еще чем-то в таком роде… Ужас какой.

Пайпер глядела на свою бабушку. В ее голове просто не укладывалось: как она так может говорить о своей сестре? Ведь это же было бы чудо из чудес, если бы вместо Майка у нее, у Пайпер, была бы сестра! Нет, Майк, конечно, тоже хороший, но иногда ей просто необходима лучшая подружка, которая всегда будет рядом. А миссис Смитсон, которой так посчастливилось иметь родную сестру-подругу, просто отказалась от нее!

– Бабушка, – спросила вдруг Пайпер, глядя в глаза миссис Смитсон. – Но почему за всю нашу жизнь ты ни разу не упомянула о тете Лили? Почему мы узнали о ней лишь пару дней назад?

Миссис Смитсон ждала этого вопроса. И если она еще как-то могла оправдаться перед собой, то теперь ответа не было.

Майк, подобно сестре, вопросительно глядел на бабушку. Миссис Смитсон уставилась в одну точку, но так и не смогла подыскать нужных слов. Что ж, она неправа, всю свою жизнь она была неправа по отношению к своей сестре, и теперь даже дети укоряли ее в этом.

– Я не знаю, поймете ли вы меня, но лучше я вам скажу: просто так получилось, – это все, что смогла выжать из себя миссис Смитсон в ответ на вопросительное молчание.