Он тайно продолжил наращивать численность своих людей, но наученный предыдущим опытом уничтожения склада с оружием, распределил своих людей и оружие по горам так, чтобы численность этих групп не превышала пятнадцать – двадцать человек. Они держались скрытно, не обозначая своих позиций. А оружие, что все еще шло малыми партиями через караваны партизан и «подставных» крестьян, теперь хранилось в разных местах.

Если смотреть в будущее, то были возможны только два варианта: либо Джон Вильямс в скором времени поправит здоровье и вернется, а значит, и работа продолжится, либо пришлют другого агента и все может измениться. Или же война внезапно закончится, Советский Союз выведет войска за границы республики и оппозиция возьмет верх над правительственными войсками. По сути, именно это и произойдет в восемьдесят девятом году. Но сейчас, в конце восемьдесят пятого года, подобный исход был крайне маловероятен, наоборот – в этот и следующий год количество ОКСВА достигнет исторического предела за все годы войны.

Когда Вильямса доставили в Америку, с момента его ранения прошло больше недели. Все это время за ним тщательно следили. В итоге он был доставлен в одну из частных клиник где-то на юге Калифорнии.

Отдельная палата, внимание и качественное лечение. В Союзе в то время было совсем не так. В один из дней у Джона состоялся важный телефонный разговор.

– Том, послушай! Меня совершенно не волнует, как ты это сделаешь! – лежа на кровати в палате, Джон разговаривал с одним из своих коллег, что сейчас находился в Пакистане. – Я должен знать, кем именно был тот русский, с которым я уже дважды столкнулся в этих чертовых горах. Это молодой парень, лет двадцати двух, скорее всего, не офицер.

С той стороны послышался вздох.

– Джон, зачем? Зачем тебе сдался этот русский?

– Этот сукин сын раскрыл меня, едва не передал советской разведке. Если бы не случайная пуля, из-за которой я вывалился из коляски мотоцикла, у него бы все получилось. Русские выбили бы из меня столько информации, что Рахмат Шах и ему подобные, разбежались бы по всему Афганистану, поджав зад от страха. Оппозиция могла проиграть войну. Про свою судьбу я молчу. Одно я знаю точно, тот, с кем я столкнулся, не просто солдат. Но и не офицер. Я хочу понять, кто это такой. Это важно. Наведи справки, дай денег. Не мне учить тебя добывать информацию, у тебя же есть каналы. В общем, пока я валяюсь здесь, реши мне этот вопрос, хорошо?

– Я понял, Джон. Но слишком мало информации! – раздалось с того конца линии. – Так я ничего не узнаю. Мне нужно хоть что-то… Звание, имя… Возраст!

– Ничего этого нет. Однако я уверен, если включить мозги, результат не заставит себя ждать. Я бы не стал звонить тебе, зная, что ты не справишься. Ну так что?

– Я попробую, но ничего не обещаю! – вздохнул Том.

Получив подтверждение с той стороны линии, американец положил спутниковый телефон на стол. У него были достаточно серьезные ранения – после всего случившегося в горах Афгана, врачи сказали ему, что агенту пора на «списание». Но упрямый и амбициозный Вильямс сделал все, чтобы остаться на коне, даже если придется действовать внештатно. Связей для этого у него было достаточно. По прогнозам, через пять месяцев он должен был вернуться в строй… А пока поставил себе задачу – разузнать про того русского солдата, что уже дважды перешел ему дорогу… Джон чувствовал, что этот боец может доставить им много проблем…

***

Когда мы выгрузились из нашего КамАЗа, все невольно рты открыли от удивления.

Перед нами располагался довольно крупный учебный центр, и честно говоря, судя по длине ограды, все это заслуживало уважения. Я несколько раз видел нечто подобное, когда и сам учился на офицера. Только давно это было, многое уже выветрилось из памяти.