– Архон, – протяжно вздохнул Райверн. – Скорей бы убраться отсюда…

Стук в дверь прервал размышления хартийского посла.

– Кто? – с раздражением спросил риор, оборачиваясь на стук.

– Чародей, – отозвался незнакомый голос, и дверь открылась, являя сухопарого мужчину среднего роста в сером балахоне.

– Зачем? – Одел окинул незнакомца пристальным взглядом, не спеша предложить ему войти.

Впрочем, чародей и не ждал приглашения. Он уверенно прошел в покои, приблизился к мужчине, сидевшему в кресле, осмотрел его и кивнул своим мыслям. После протянул руку, но Райверн перехватил незваного гостя за запястье и уклонился в сторону.

– Зачем? – повторил он свой вопрос.

– Мне велели исцелить ваши раны, – глядя в глаза высокородного, ответил Ферим.

Райверн дернулся, словно по его разуму прошелся удар хлыста. В голове взорвалась ослепляющая боль, и риор стиснул зубы, чтобы не застонать в голос. Продлилось это всего лишь мгновение. Боль отступила, как только пальцы Дин-Одела разжались, и рука чародея оказалась на свободе.

– Очень хорошо, – прохладно улыбнулся Ферим. – Не стоит хватать меня, я не люблю этого.

Он вновь протянул руку к голове риора.

– Забавно, – вдруг усмехнулся Райверн, ощущая, как перестают саднить ссадины и ушибы.

– Что забавно? – скорей машинально спросил чародей.

– За сутки, что я нахожусь в Борге, я еще не прожил и нескольких часов кряду, чтобы не почувствовать новой боли, – с иронией ответил Дин-Одел и добавил, уже не глядя на чародея: – Но лучше б уж избили до полусмерти, чем то, что выжирает мое нутро.

– В Борге вы не жертва – вы мертвец, высокородный риор, – произнес Ферим. – Здесь вы не найдете ни дружбы, ни сочувствия. Мы все помним, что вы были причастны к смерти нашего господина.

– Я знаю, – хмуро ответил Райверн. Он поднял взгляд на спокойное лицо чародея, но следов презрения или ненависти не увидел. – Это твоим зельем меня потчевала вечером Перворожденная?

– Моим, – Ферим сделал шаг назад и оглядел своего пациента.

– Занятная отрава, – усмехнулся риор.

– От отравы лиори отказалась, всего лишь снадобье.

Чародей снова потер руки, тряхнул ими и, наконец, посмотрел на изгнанника обычным взглядом, в котором промелькнула толика любопытства. Ферим сделал еще один шаг назад, сузил глаза и произнес:

– Я мог бы сгладить шрам на вашей левой щеке и сделать менее приметным шрам, который пересекает лицо.

– Нет, – решительно мотнул головой риор. – Я не хочу от них избавляться. Пусть остаются.

– Как угодно высокородному риору, – не стал спорить чародей. – Тогда моя работа закончена. Через пару дней от ушибов не останется даже воспоминаний. Прощайте.

И, чуть склонив голову, Ферим направился на выход. Райверн поднялся с кресла и все-таки задал свой вопрос:

– Она прислала тебя?

Чародей обернулся, сложил на животе руки и отрицательно качнул головой:

– Мне приказал прийти адер. Госпожа о вас не заговаривала.

– Дин-Таль, – черты Райверна на короткий миг стали жестче, – Он и шага не сделает без ее повеления.

– В отношении вас, да, – едва заметно улыбнулся чародей. – И никто не сделает.

Затем кивнул риору и уже не останавливался, пока не покинул гостевые покои. Райверн остался в одиночестве. Он кривовато усмехнулся и вернулся в кресло. Всё верно, его жизнь на землях Эли-Борга принадлежит лиори, и никто не осмелится забрать ее добычу, только род Кейр, но у них с сородичем собственные счеты. Если бы не знак посланника Эли-Харта, риор не протянул бы здесь и часа.

Дверь вновь распахнулась, теперь без предупреждающего стука, и в покои вошли спутники Дин-Одела. Они приблизились к своему товарищу.