Эйлин улыбается. Симбионт сообщает, что у нее очень красивая улыбка. Возможно, он просто льстит в ответ на ее ласку.

– Вообще, это все довольно круто звучит. Или это версия специально для девушек?

Вечером она приглашает меня к себе.

В «Приюте контрабандиста» мы заказываем фиш-энд-чипс. Мы с Эйлин здесь единственные посетители, и старик бармен называет ее по имени. Еда потрясающая, хоть и слишком жирная. Эйлин ест с явным удовольствием и запивает рыбу пинтой пива.

– По крайней мере, ты не лишилась аппетита.

– Учебка в пустыне Гоби учит ценить еду, – говорит она, и сердце у меня сжимается, когда она отбрасывает волосы назад. – Клетки моей кожи способны к фотосинтезу. В Сети ты такого не увидишь. Это ужасно. Ты постоянно голоден, но есть тебе не разрешают. Зато ты в постоянной боевой готовности. Моча у меня будет ужасного цвета все выходные – наниты будут выходить.

– Спасибо, что поделилась.

– Извини, солдатские шуточки.

– Ты изменилась.

– А ты нет.

– Вообще, я тоже изменился. – Я отхлебываю пива, надеясь, что симбионт позволит мне опьянеть. – Я стал другим.

– Спасибо, что приехал, – вздыхает она, – рада тебя видеть.

– Да пожалуйста.

– Нет, правда, это много для меня значит…

– Эйлин. – Я блокирую симбионта. Говорю себе, что не знаю, о чем она думает. Честно. – Не надо. – Я допиваю вино. – Есть один вопрос… я очень много об этом думал. Ну, в смысле… – Слова не идут.

– Давай, спрашивай.

– Ты не обязана была этого делать. Уходить в армию, сражаться с монстрами. Если только…

От этой мысли меня до сих пор дергает.

– Если только ты не разозлилась на меня так сильно, что не захотела убивать тех тварей, одной из которых я когда-то был.

Эйлин встает.

– Нет. Дело совершенно не в этом.

– Я тебя прекрасно слышу, не надо кричать.

Она закрывает глаза.

– Включай своего сраного симбионта и пошли со мной.

– Куда?

– На пляж, камушки кидать.

– Зачем?

– Потому что я так хочу.

Мы спускаемся к пляжу. Светит солнце, чего не было уже пару месяцев. Возможно, к этому имеет отношение огромная Рыба, которая плавает где-то на горизонте. Ромбовидная морская звезда диаметром почти в милю.

Мы идем вдоль линии прибоя. Эйлин бежит вперед, забегает в волны. Между двумя пирсами есть местечко, где лежит много плоских круглых камней. Эйлин подбирает пару штук, размахивается и делает умелый бросок. Камень несколько раз отскакивает от воды.

– Давай, у тебя получится.

Я пробую. Камень высоко взлетает в воздух, падает вниз и исчезает в воде, даже без всплеска. Я смеюсь и смотрю на нее. Лицо Эйлин залито мерцанием морской звезды и солнечным светом. На какое-то мгновение она превращается в ту самую девушку, которая позвала меня отмечать Рождество со своими родителями. Потом она начинает плакать.

– Извини, – говорит она, – надо было сказать тебе раньше. Но я не могла.

Она цепляется за меня. К нашим ногам подкатывают волны.

– Эйлин, скажи, пожалуйста, что не так. Ты же знаешь, что я не всегда все понимаю.

Она садится прямо на мокрый песок.

– Помнишь, что я сказала Крейгу про младенцев?

– Ну да.

– Когда я от тебя ушла… у меня был ребенок.

Сначала я думаю, что это просто секс из жалости. Меня это не пугало: такое со мной случалось несколько раз, и до того, как я ненадолго стал богом, и после. Но Эйлин остается. Готовит завтрак. Утром идет со мной в кампус, держа меня за руку, и смеется над ловушками для спама, которые гоняются за рекламными значками и похожи на разноцветные листья на ветру. К ее дню рождения я выращиваю интерфейс Рыбы из своего симбионта. Он похож на божью коровку, и она называет его «Мистер Жук».

Мне легко. Этого хватает, чтобы влюбиться.