– Выпендреж не твой конек!

– Я все еще учусь, – он засмеялся и поправил майку, приоткрывающую часть его «v» образного рельефа внизу живота.

Мы зашли через задний вход, предназначенный для участников и персонала. Массивные металлические двери создавали гнетущее впечатление, словно мы пытались проникнуть в тюрьму особо строгого режима. Длинный темный коридор был освещен панелями, источающими красноватый свет. Я съежилась и прижалась к Кейлу сильнее. В конце забрезжил свет, и, вскоре, мы вышли в большой зал напоминающий амбар, где собрались все участники.

До старта оставалось меньше получаса, Кейла усадили на стул, облепив со всех сторон. Худой, похожий на ожившего зомби, парень с сверкающими косами сбрызгивал его волосы лаком, другой мазал лицо Кейла какой-то субстанцией, а третий обсыпал проклятьями двух других, пытаясь прилепить ему камеры и микрофоны похожие на бесцветные рисовые зернышки.

Я вздрогнула, в голове завибрировало, когда прогремел первый звонок, как похоронный колокол. Гонщиков собирали у старта. Кейл встал со стула и в два широких шага оказался рядом. Я со своим ростом, в полтора метра, едва доставала ему до плеч и казалась рядом с ним подростком лет двенадцати-тринадцати. Кейл всегда откалывал шутки в мой адрес по поводу внешности. Он смеялся и говорил, что я самое опасное оружие придуманное природой и тем опасней, чем безобидней я выглядела. Белые, как снег прямые волосы; голубые глаза на смуглом лице; маленький, немного вздернутый к верху нос и пухлые губы. Свои губы я ненавидела, они были слишком большими для моего лица и, к тому же, верхняя губа немного выступала над нижней.

– Не грусти, искорка, – Кейл обвил меня сильными руками, такими горячими и родными и крепко прижал к себе. Я пискнула и, кажется, перестала дышать, отсчитывая последние секунды вместе, под стук его сердца, – мне пора, – тихо прошептал он наклонившись к уху, и я поняла, что крепко вцепилась в него, словно обезьянка. Руки, просто-напросто, отказывались повиноваться и ему пришлось помочь мне. Пальцы соскользнули с мускулистой спины, и все внутри превратилось в ледяную глыбу.

Он посмотрел на меня в последний раз: взглядом полным нежности и теплоты, взглядом полным жизни и солнечного света. Он быстро взял мое лицо в большие ладони: шершавые и грубые, и поцеловал меня в губы, наполняя мои легкие ароматом бергамота, мускатного ореха и просто миндального мыла, которым он любил умываться.

– Я тебе никогда не говорил, как ты прекрасна, когда грустишь, – прошептал Кейл мне в рот.

– Я никогда не грущу без повода, – ответила я не открывая глаз.

– Я тебе его не дам, обещаю, – вдруг Кейл отстранился, я распахнула глаза, запоминая каждую деталь его лица и наши пальцы расцепились.

– Не уходи, – прошептала я одними губами, не отпуская его взглядом. Кто-то уже толкал Кейла к выходу на арену. Его голова с темными торчащими вверх волосами затерялась среди гонщиков и вскоре он пропал из виду.

Прожектора светили до невозможного ярко и, наверное, от этого мои глаза нещадно слезились. Я перевела дыхание; сделала глоток сухого, пыльного воздуха и посмотрела на линию старта. Двадцать пять мотоциклов уже стояли там, готовые к сигналу. Гонки на выживание были самым популярным развлечением последние годы и с каждым новым сезоном набирали популярность. В этот раз организаторы выбрали особо опасную трассу, воссоздав на арене холмы, скалы и обрывы с пещерами и ущельями. Первое и единственное правило – никаких правил. Выигрывает сильнейший, хитрейший и быстрейший.

По земле люди перестали ездить давним давно. Поэтому эти соревнования экзотичные и захватывающие. Это борьба на выживание, одно неверное движение и ты труп. Толпа гудела, рычала и кричала, словно стая стервятников поджидающих скорого конца добычи. Они скандировали имена лидеров. Громче всех звучало имя Кейла и другого гонщика по имени Бодд. Вне сомнений, их специально поставили рядом друг с другом.