Дорога петляла среди холмов, покрытых цветущим разнотравьем и редкими деревьями. Картина была бы полностью умиротворяющей, если бы взгляд то и дело не цеплялся за приметные детали, говорящие о том, что совсем недавно здесь было вовсе не так спокойно. Обломки разбитых повозок вдоль дороги, какое-то тряпьё, замаранное чем-то тёмным, ржавым. Наспех сколоченные виселицы почти в каждом боерском поселении, которые проезжали, не останавливаясь – хорошо хоть без висельников. Сами боеры, провожающие отряд в приметных серо-стальных мундирах настороженными и испуганными взглядами. Большая яма на краю луговины, заполненная какой-то чёрной, спекшейся массой. Не хотелось думать, чем именно, хотя ответ и был очевиден.

Минувшей ночью Брайд почти не спал, раз за разом прокручивая в голове тот странный разговор, подслушанный им в оплоте. И оттого каждое замеченное им свидетельство случившихся тут беспорядков вызывало почти болезненное, острое чувство тревоги. Одновременно с этим он наблюдал за командиром, выискивая хоть что-то, что могло бы дать какие-то подсказки. Но Эрк Глоу вел себя как обычно. То есть – никак. Молчал, безразлично посматривал по сторонам и изредка выдавал сухие команды отряду. Сейчас, после всего, Брайд готов был и даже где-то хотел увидеть в нём что-нибудь подозрительное, но и в поведении, и во внешности не было ровным счетом ничего странного. Солдат как солдат. Неприметный, невысокий, намечающиеся уже залысины, сухое, обветренное лицо. Незапоминающийся. Мимо пройдёшь и даже не заметишь. Наверное, такими и должны быть шпионы или заговорщики. Но ведь не обвинишь человека вот так запросто, только из-за пары слов. Остается только ждать и наблюдать.

– Здесь разве бои были? – спросил кто-то из грантов, когда проезжали мимо очередной чёрной ямы. – Вроде ж бунтовщики южнее наступление начали.

Опциан соизволил обернуться и недовольно, но, вопреки обыкновению, обстоятельно ответил:

– Боёв не было. В ямах – казнённые орденом Первых Столпов. Боеры тела сожгли, а засыпать ямы пока не успели. В полях работы хватает и без этого. Хорт обложен дополнительным сбором, теперь местным мистратам придется сильно напрячься и напрячь боеров.

Должно быть, такие вопросы следовало раскрывать шире для новобранцев Серпа Ревнителей. Чтобы знали, с чем дело иметь придется, надо полагать.

– А разве…, – начал было тот же грант, но Глоу глянул на него так, что он не стал продолжать расспросов.

Хорт – провинция земледельцев. Мирная до последних событий. Исправно приносящая Амеронту немалую долю в поставках продовольствия. И Первый мистрат Хорта был одним из влиятельнейших чиновников. Был, потому что теперь его ждет суд в столице. Перед правосудием Потентара все равны. От последнего боера до высокородного лэта. И только мятежники в Амеронте вне любых законов. Правосудие для них одно – смерть без лишних разбирательств.

“Уличённый в заговоре, вольнодумии, ереси, участии в беспорядках или подстрекающий к ним, практикующий магию вне “Положения об эвокатах”, а также укрывающий мятежников, оказывающий им любую помощь, подлежит пристрастному дознанию, а при его невозможности или после него – немедленной казни”. Так гласит Закон. И нет ничего, что способно хоть как-то обойти его, смягчить или избежать его неотвратимого приговора.

Небольшая группка боеров – пять мужчин в запылённых одеждах, растерянно толкалась около тяжело нагруженной повозки, у которой треснула колёсная ось. Судя по направлению движения, двигались они в сторону северной границы, навстречу отряду Глоу. Поравнявшись с ними, опциан придержал коня, поднял руку, призывая отряд остановиться.