Наконец закончилась просторная городская площадь и начался рынок, переполненный прилавками, меж которых было удобно прятаться.

Векард забежал в самую гущу деревянных ларьков и начал вилять между рядами, постоянно поворачивая то влево, то вправо, что начало сбивать стражу с его следа.

Несколько десятков секунд таких маневров и дозорные окончательно упустили юношу из поля зрения, так что с бега они перешли на шаг, озираясь при этом по сторонам.

Теперь Векарду не составляло труда, пригнувшись, выбраться из рынка, минуя при этом охранников, и податься в сторону района бедняков, что он и сделал.

Убедившись, что его не преследуют и не смогут случайно увидеть, Векард наконец остановился, сел, опершись о стену, и попытался перевести дух:

– Ну все, отец, это был последний мой контракт на убийство. Больше я таким заниматься не стану! Я лучше помру с голоду или начну горбатиться в порту, перенося ящики за гроши, но убивать больше не стану. Да. Так я ему и скажу.

Прошло около двух минут, прежде чем наемник наконец перевел дыхание и готов был отправиться домой.

Минуя покосившиеся сборища досок, которые здешние люди звали домами, Векард заметил нехарактерное для этих мест зрелище – возле одного из заборов калачиком лежало какое-то животное – или собака или кошка, в темноте не разглядеть. Побороть своё любопытство Век не смог, поэтому решил подойти ближе и взглянуть на нового несчастливого жителя этого пропащего района.

Не животное. Мальчишка.

Мальчишка, свернувшийся калачиком на дрянной ткани под чьим-то забором. Брошен на обочину жизни, как и Векард с отцом почти десятилетие назад.

Звон пары монеток нарушил ночную тишину, прозвучав рядом с ребенком. На большее Векард способен не был. Не сейчас.

– Отец! Теперь точно – это был последний подобный контракт, даже не пытайся больше пихать мне такую работу! – вернувшийся с дела ассасин нарушил идиллическую тишину, так долго возводившуюся в этом домишке.

Ответа не последовало.

– Пап, ты тут?

После тихого кашля Векард зажег погасшую свечку, которая теперь освещала комнату, стоя на старом столе, и позволяла молодому человеку увидеть старика, мирно лежащего на кровати.

– Сынок, подойди, – старик снова кашлянул – недолго мне осталось, я уже вижу, как смерть сидит за столом, ожидая моего часа. Пока у меня еще есть силы, я должен рассказать тебе, что же случилось на самом деле двенадцать лет назад, я должен рассказать тебе, как несправедлив наш мир и к чему может привести излишняя осторожность.