– Если ты воображаешь, что я пришла для того, чтобы спать с тобой, то глубоко заблуждаешься. Я пришла сказать тебе, что ты настоящая скотина, но и только!

Я нахмурился, набросил на себя одеяло и вернулся на прежнее место.

– Ну, что же, твоё заявление принято к сведению… Я скотина. Спокойной ночи. – Я отвернулся от Жанны и погасил свет. В комнате стало темно.

– Зажги немедленно лампу, – потребовала Жанна. – Как иначе я найду дорогу обратно.

– Потолкаешься среди мебели и как-нибудь выйдешь. Я хочу спать, – зевая, пробубнил я. – Спокойной ночи… Надеюсь увидеть тебя утром.

Она ощупью обошла кровать, и я улыбнулся в темноте, вновь откинул одеяло. Последовала короткая пауза, затем я услышал лёгкое шуршание ткани, когда девушка сбросила с себя одежду.

– Я тебя ненавижу, – проговорила она свистящим шёпотом. – Но раз я здесь, я остаюсь.

– Я так и думал. Ведь это такое долгое путешествие пешком обратно до гостевой комнаты.

Я протянул руки, обнял Жанну и притянул к себе. Она глубоко вздохнула, и её рот нашёл мой рот. Через мгновение мы погрузились в сладостную пучину любви.

За свою суматошную жизнь я знал многих женщин, но для меня обладание ими всегда было чем—то особенным. Иногда я бывал разочарован, иногда удовлетворён. Но Жанна дала мне нечто особенное, неиспытанное доселе. Позже мы повторили всё ещё раз, и я не мог вспомнить ничего, что приносило бы мне большее наслаждение, чем испытанное в эту ночь. Потом мы отдыхали, лёжа друг подле друга. Жанна, задыхаясь, ласкала мою грудь.

– Я догадывалась, что это будет чудесно, но всё же не представляла, что ты окажешься таким удивительным.

– А теперь спать, – приказал я. – Не надо комментариев.

Солнечный свет, пробившись меж щелей в шторах, разбудил меня. Я открыл глаза, потёр их и глубоко вздохнул. Жанна лежала рядом, прекрасная и обнажённая. Я погладил рукой её бедро. Она что—то пробормотала во сне, повернулась и, всё ещё с закрытыми глазами, крепко обняла меня. На сей раз наша любовная игра была менее страстной, но более нежной и продолжительной… Утомлённые, мы снова уснули.

Несколько позже я проснулся и взглянул на часы. Было без четверти девять. Я мягко потряс Жанну.

– Пришло время, вставать и идти домой, – сказал я. – Уже около девяти часов.

– Какая разница, – ответила она, потягиваясь. – Поцелуй меня!

Но мне не хотелось подвергать себя риску, раз уж я обещал явиться утром в управление полиции. Я соскользнул с постели и прошёл в ванную. Чисто выбритый, я вернулся в спальню. Жанна шагнула в ванную комнату и через пятнадцать минут вышла весьма освеженной. Мы выпили по чашке кофе, вышли из дома и сели в автомобиль.

Я быстро доставил Жанну домой.

Вскоре я приехал в управление полиции. Поднявшись на четвёртый этаж, в коридоре я увидел Кирюхина. Выражение его остроносого лица было весьма обеспокоенное, взгляд довольно хмурый. Он подошёл ко мне.

– Ты, не лезь на рожон, – предупредил он. – Вихров хотел с тобой ещё ночью поговорить, а с утра не стой ноги встал – злой. Срочно собрал весь отдел на совещание, накричал, обвинил личный состав в неумении работать.

– Зачем конкретно он меня вызывает? – поинтересовался я.

– Я не знаю.

– Тогда мне остаётся валять дурака, – заявил я. – Так будет легче с ним общаться.

Кирюхин постучал в дверь начальника и замер в ожидании.

– Входите, – прогремел изнутри голос, показавшийся мне таким же нежным и приятным, как звук сирены, завывающий во время тревоги в военном гарнизоне.

Кирюхин нерешительно передёрнул плечами. Повернув ручку, он открыл дверь и вошёл в кабинет. – Пришёл Гонымар.

За классическим письменным столом, в кресле сидел плотный бледнолицый мужчина с большой копной волнистых густых пшеничных волос с лёгкой проседью. На тяжёлом лице, отталкивающем своей жестокостью, сверкали устремлённые на меня прищуренные глаза. На этот раз Вихров был в штатской одежде.