У красных своя музыкальная крыша, русская народная песня «Эх, полным-полна моя коробочка…».

Под нее «Дьяволята» начинаются, с ней и заканчиваются, но уже на празднике в честь Красной армии. Дьяволята успели к торжеству не с пустыми руками, а с мешком, в котором беспомощно трепыхается враг советской власти дядька Махно. Это подарок командарму Буденному. От детей.

«Подарок» выволакивается на помост и кладется к ногам молодцеватого командарма. Из мешка под общий хохот и улюлюканье выползает жалкое ничтожное существо.

Враг не просто побежден – он унижен и морально раздавлен. Перед нами ранний пример гражданской казни, которая станет столь популярной в годы Большого террора, когда видных деятелей революционной поры, прежде чем физически убить, втаптывают в грязь.

Умерщвление человеческого достоинства побежденных стало в ту пору одним из непременных условий окончательной и безоговорочной победы в Гражданской войне. В «Красных дьяволятах» можно разглядеть намек на то, что вскорости станет традицией.

За унижением батьки Махно следует возвышение: церемониальный марш «революционного народа».

«Людей» в том понимании, которое имел в виду Бунин, почти не видно. Если только кто-то мелькнет в эпизоде – отец Мишки, семья мельников… Остальные – по обе стороны экрана: те, кто за стенами кинотеатра, и те, кто в зале кинотеатра. И еще режиссер, вписавший титр, несколько раз мелькнувший в фильме: «Эх, яблочко, да куда катишься…».

Отточие здесь многозначно. В пору Гражданской войны эта частушка варьировалась на разные лады. Вот некоторые из них.

Самое безобидное продолжение

«Эх, яблочко,

Да куда котишься?

Ко мне в рот попадешь —

Да не воротишься!

Ко мне в рот попадешь —

Да не воротишься!»

Семейно-бытовая коллизия

«Эх, яблочко, да на тарелочке,

Надоела жена, пойду к девочке,

Надоела жена, пойду к девочке».

Коммерческий интерес

«Эх, яблочко катись по бережку,

Купил товар, давай денюжку,

Купил товар, давай денюжку».

Наконец, политические мотивы

«Эх, яблочко, да цвета зрелого.

Любила красного, любила белого.

Любила красного, любила белого».

Как вариант

«Эх, яблочко цвета макова,

Я любила их одинаково,

Я любила их одинаково».

Еще вариант

«Эх, яблочко цвета ясного,

Ты за белого, я за красного,

Ты за белого, я за красного».

Зловещее предупреждение

«Эх, яблочко, куда ж ты котишься,

К черту в лапы попадешь,

Не воротишься.

К черту в лапы попадешь,

Не воротишься».

Частушечное предупреждение довольно быстро оправдалось. Не прошло и десяти

лет, как революционное яблочко оказалось в лапах Сталина.

Едва ли автор «Красных дьяволят» вкладывал в свою картину ту амбивалентность, что просматривается в ней сегодня. Но такова уж природа мифологических сказаний: они открыты для двусмысленных толкований. Перевес одному из них дает исторический контекст на момент встречи со зрителем…

Фильм в прокате имел значительный успех у тех «людей» (по Бунину), что очаровались победным маршем «революционного народа».

Постреволюционный народ, сильно потрепанный репрессиями, войной, идеологическими инъекциями, в 1967 году обнаружил воротившееся к нему «яблочко» под названием «Неуловимые мстители». Тут уже днем с огнем не отыщешь что-либо похожее на амбивалентность. Это всего лишь старательно снятое приключенческое кино с претензией на некоторую «вестерновость». И еще – советская идеология, сдобренная советской метафорикой:

«И над степью зловещей ворон пусть не кружит…

Мы ведь целую вечность собираемся жить…»

Четыре всадника в буденновках удаляются в сторону рыжего солнечного диска, обещая:

«Если снова над миром грянет гром,

Небо вспыхнет огнем,

Вы нам только шепните,