– Хочешь сказать, такого никогда не было?

– Хочу. Очень хочу. Но не могу.

Первый раз они встретились в кафе на Сухумской набережной. Хотя Ваня ещё подумал бы, заслуживают ли звания кафе четыре пластиковых столика подле ларька. Зато здесь не было других посетителей.

«Что-то тут не так», – решила Ханда, увидев Ваню. Эта мысль уже мелькала у неё при просмотре анкеты, но тогда она успокаивала себя тем, что он приврал насчёт роста или убрал в фотошопе пивной живот. Но вживую пивного живота тоже не обнаружилось, и со 189 сантиметрами Иван не погорячился, может, даже поскромничал. Скажите на милость, почему высокий голубоглазый брюнет спортивного телосложения ищет жену через сваху? Ладно-ладно, он не брюнет, а шатен, и глаза не столько голубые, столько серые. Но внешность привлекательная, объективно. Ханда тоже не страх божий, но у неё другая ситуация. Во-первых, она женщина, во-вторых, кавказская женщина, в-третьих, кавказская женщина, которой за тридцать, – в такой ситуации вполне естественно обратиться к тёте Мимозе. Но почему помощь абхазской свахи понадобилась российскому мужчине, на котором, по идее, кандидатки должны сами виснуть гроздьями?

Ей понравилось, что Ваня пришёл в рубашке и штанах, а не притащился в майке и шортах. Понравилось, как он о себе рассказывал – толково и сжато, исключительно по делу, без отступлений. Живёт в городе Череповце Вологодской области, работает начальником цеха на металлургическом заводе, не курит, спиртное пьёт очень редко, спортом занимается не профессионально, но регулярно, со здоровьем порядок. Есть двухкомнатная квартира. Женат никогда не был.

«Интересно почему? Что с тобой неладно, дружок? Импотент? Голубой? Извращенец какой-нибудь?»

– А судимости есть? – полюбопытствовала Ханда самым невинным тоном, на который была способна.

Ваня уставился на неё честными светлыми глазами. Либо гениально играет, либо впрямь не помышлял о таком аспекте.

– Нет. – Он моргнул. – Моё уголовное прошлое сводится к двум штрафам – один раз дорогу не там перешёл, другой раз в неположенном месте припарковался.

– Негусто. – Она окинула его пристальным взглядом с лёгким прищуром. – Не похож ты на работника завода.

– Почему?

– Слишком грамотно говоришь. – Судить о грамотности она могла. Хоть русский не был её родным языком, говорила она на нём не хуже среднестатистического россиянина, без малейшего акцента. Как, впрочем, многие абхазы. А материлась вовсе виртуозно. – Составляешь длинные складные предложения.

Тут Ваня оскорбился за себя, своих коллег и все рабочие профессии.

– Прости, а какое у тебя представление о работнике завода? Думаешь, это чумазый дядька, который даже по улице ходит в шляпе металлурга, с ложкой и не может увязать больше трёх слов?

– Не знаю, о чём спросить в первую очередь, – Ханда подалась вперёд, подперев подбородок ладонью, – правда ли у металлургов есть шляпы или при чём тут ложка.

Ваня впервые улыбнулся ей широко. Улыбка у него была неплохая. При таком теле обычно и лицо автоматически классифицируется как красивое, но Ханда, беспристрастный и опытный наблюдатель, ничего особенного в Ванином лице не заметила. Овальное, из-за худоватых щёк оно казалось узким. Небольшие глаза под почти прямыми бровями. Тонкий короткий нос с едва вздёрнутым острым кончиком. В губах есть что-то, наводящее на мысли о зайчике из мультфильма; правда, это впечатление сглаживается модной щетиной в форме маленьких усов и аккуратной бородки (то есть человек вроде как просто пропустил пару сеансов бритья, хотя на деле побриться было бы куда легче, чем организовать такое оформление лица).