– Ты любила когда-нибудь, Оль? По-настоящему?

 Она становится рядом и, облокотившись о перила балкона, забирает у меня из рук сигарету. Делает жадную затяжку и отвечает:

 – Любила. И что с того?

 – А я – нет.

 – Ты не много потерял, хочу тебе сказать, – усмехается она. – Это только поначалу круто.

 – А потом – не очень? – толкнул ее плечом в плечо.

 – Капец как «не очень»! – хмыкнула Олька. – Ты что ж, Макаров, уже и кандидатуру приметил?

Я вздохнул, посмотрел на свежее весеннее небо, словно прогретое солнцем, и неосознанно улыбнулся.

 – Приметил.

Олька некоторое время молчит, и мы на пару гипнотизируем все тот же двор, всю ту же детскую площадку, проходящих мимо людей.

 – А знаешь, я даже рада, – наконец, говорит она.

 – Почему? – удивленно смотрю на нее.

 – У нас с тобой бы все равно ничего не получилось. Слишком мы, Макаров, похожи. Притягиваются только противоположности.

 – Никогда об этом не задумывался.

 – Расскажешь, кто она?

Дружеский интерес Оли кажется мне, мягко говоря, натянутым. Поэтому качаю головой.

 – Прости, Оль, но пока рано.

Она отталкивается от перил и глубоко вдыхает, словно нарочно привлекая внимание к обтянутой тонкой футболкой груди, и говорит с вполне объяснимой горечью:

 – Ну что ж, тогда я, пожалуй, пойду. Думаю, твой сын будет только рад.

 – Прости за Макса…

 – Не парься, Андрей, – с показным равнодушием машет рукой женщина, – Уже не актуально. Пусть теперь твоя новая пассия его окучивает.

Хотел сказать, что тут как раз наоборот: это Макс так и вьется вокруг своей любимой учительницы, в рот заглядывает, и только и слышно, что о Полине Геннадьевне, но вовремя передумал.

Бабы народ злопамятный, а Олька хоть и не типичная, но все же баба.

После того как за ней закрылась дверь, меня еще какое-то время грызла совесть – не совсем обычное для меня чувство. Несмотря на профессию, она у меня все же есть, и я, хоть и не всегда, но пытаюсь согласовывать с ней свои действия.

Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, я погрузился в изучение тех направлений, что принесла мне теперь уже бывшая подруга, пока Макс увлеченно трескал свежедоставленную пиццу.

В целом, мы неплохо так проводили вечер, пока не зазвонил мой телефон и на экране не высветилось имя бывшей супруги.

 – Да, – сухо поздоровался я.

 – Привет, Андрей, – не менее сухо отозвалась Ева, и это было более чем странно. – Ты когда ребенка возвращать собираешься?

 – А ты уже вернулась с… прости, забыл, как там твое Кукуево называется?

 – Тай, Андрей. Это не Кукуево, а Тайланд.

 – Угу, – поддакнул я, нисколько не раздражаясь ее пафосным тоном и искренне радуясь тому, что сын сам налил мне «Несквика» и припер на тарелке кусок ароматной пиццы.

Приятно…

 – Так ты уже дома? – повторил свой вопрос.

 – Нет. Я пока отдыхаю, – томно протянула она. – Папа звонил, за внука переживает и сказал, чтобы ты его вернул.

– Ах, папа… – Я скрипнул зубами, отставляя кружку какао, чтобы ненароком не расхреначить ее от охватившей меня злости, – А мене напрямую позвонить – у папы руки отсохли?!

 – Не заводись, Андрей. Папа просто хочет, чтобы Максик вернулся домой.

 – То есть ты хочешь сказать, что у деда его дом, а у меня – херня какая-то?

 – Не ори на меня! – мгновенно взвилась Евка. – Максу там будет лучше. У него там своя комната.

Спорить с бывшей занятие неблагодарное, поэтому я сразу решил подвести черту под этим разговором:

 – Ты уехала отдыхать? Вот и жарь свои куриные бока на тайском пляже! Максу со мной хорошо, а папа твой, если соскучился по внуку, может приехать ко мне в гости. Я, знаешь ли, вполне радушный хозяин.