– Я из ночной, – ответил тот самый парень, что отчитывался о почестях и уважении. У нас на внутреннюю службу берут слепых? Не знал…

Скептически хмыкнув, я снова взял в руки протокол допроса Синеглазки и отлистал до момента, где должна была описываться её внешность.

Сложно передать всю ту гамму чувств, что я пережил, пока вчитывался в словесный портрет своей жены, даже проверил на всякий случай, нет ли у девушки с жо… с косой до жо… Короче, проверил, нет ли у блондинки моей брачной татуировки. И выдохнул с облегчением, убедившись, что зрение и рассудок меня не подвели.

– Закрыть все выходы из Каула, объявить перехват, – велел я, брезгливо отбрасывая протокол. – Записывайте ориентировку.

В течение получаса внутренней маг-почтой портрет моей благоверной (без уточнения, что это благоверная), был разослан по всем квартальным, а ещё минуту спустя я лично черкнул по передающему зеркалу приписку, чтоб никто не смел важную свидетельницу даже пальцем трогать, ибо поотрубаю пальцы до самой шеи, возможно вместе с головой. И даже пожалел, что три года назад в соавторстве с мастером-артефактором Гаем-на-Иру, выходцем из Лэнара, страны, о которой я так грезил когда-то, усовершенствовал маг-передачу коротких сообщений.

Раньше почтовые зеркала могли себе позволить разве что приближённые ко дворцу кеиичи: уж больно быстро стиралось магическое нанесение на верхний слой передающего стекла. Оно и понятно! Шутка ли! Перенести образ говорящего, да ещё и со звуком! Нам с Гаем удалось избавиться от требующего большого количества магической энергии изображения, теперь достаточно было написать сообщение на поверхности почтового зеркала, и в тот же миг оно появится у того, чей код указан на специально встроенном передатчике.

Во внутренней маг-почте службы порядка султаната не нужно было вводить даже код. Но жалел я не об этом. Сам бы лично заплатил из собственных сбережений за обновление нанесения, лишь бы подчинённые увидели, с каким выражением лица я то сообщение писал. Но на нет и суда нет, я понадеялся на то, что мой почерк в Кауле знают все принимающие, и, понимая, что остаётся только ждать, решил заняться своими прямыми обязанностями: охраной порядка внутри страны.

И первым делом, раз уж у меня на руках была резолюция самого султана, я отправился в Лиру, где томился в ожидании допроса кеиичи Нахо. Ну, как томился? Распоряжение о его задержании я отправил своему помощнику ещё из дворца, без объяснений и подробностей: «Кеиичи Нахо в холодную Лиры. Глаз не спускать».

О том, что у Нахо рыльце в пушку, я подозревал давно, но впервые у меня появилась официальная причина для встречи. И прямо сейчас я говорю не о резолюции Акио, я говорю о том, что благодаря неудавшемуся ограблению (или удавшемуся? Это я выясню, когда отловлю свою Синеглазку) я смог выторговать себе немного времени для того, чтобы спрятать ценного свидетеля. От кого? А это мы узнаем после того, как о распоряжении султана узнает визирь. Пока только свидетеля, а дальше – как карта ляжет.

Карта же пошла такая, да прямо после того, как я через порог переступил, что у меня от удивления едва глаза на лоб не полезли. И полезли бы, если б не опыт и многолетняя служба при дворце, научившие держать лицо.

– Морги попутали! – размазывая сопли по круглым щекам, вскрикнул какой-то там помощник какого-то там помощника нашего визиря и грохнулся мне в ноги, так при этом бахнувшись лбом об пол, что даже у меня искры из глаз посыпались. – Золото глаза застило, ша-иль Нильсай! Золото… Я не виноват. Болезнь проклятая, она всему виной, а сам я…