.

– Ваше величество соизволили кого-то осчастливить в этот ар? – насмешливо изогнул бровь главный советник, бросив взгляд на два изящных браслета на запястьях императора.

– Я чувствовал себя пустым местом, – проигнорировал его вопрос Аурино. – Все смотрели не на меня, а за мое плечо. Все мысли моих верных подданных были лишь о тебе.

Дим фыркнул.

– Гадали можно ли уже начинать радоваться?

Главный советник и высокое общество друг друга не любили. Как-то не сложилось. Поначалу друга по детским играм и юношеским забавам его величества (его даже не стеснялись называть так в глаза) никто не воспринял всерьез. Задирали, осыпали колкостями, насмехались над аурой. Несколько шумных дуэлей с последовавшими за ними не менее громкими извинениями уменьшили пыл насмешников. Когда же оказавшейся правдой слух о том, что сэй Иланди владеет всеми четырьмя стихиями, облетел весь двор, вдруг стало не до того, какая собственно у вышеназванного сэя аура.

Ему завидовали и боялись, ненавидели и льстили. Всегда отстраненный, резкий, с колючими глазами и высокомерно вздернутым подбородком, Димостэнис научился не обращать внимания на атмосферу, царящую вокруг него, и отражать любые нацеленные атаки.

– Кстати, сэй Дайонте представил сегодня свою дочь.

– И?

– Могу тебе сообщить – она гораздо симпатичнее отца.

Димостэнис закатил глаза.

Его величество аров с семнадцати не обделял своим высочайшим вниманием особ противоположного пола. Правда головы не терял никогда, строго следуя общепринятым правилам империи и заботясь о своей репутации. Серьезно подходил к выбору девиц с которыми проводил время и добросовестно обходил стороной высокородных сэй, избегая встреч в стенах дворца, оставаясь в глазах своих подданных примером для подражания и заставляя страдать придворных красавиц.

Что, впрочем, не мешало главе тайной службе знать о каждой новой пассии и назначенных свиданиях. В последние же три минора император проводил время в среднем районе в одном и том же доме с дочерью городской главы. Влюбиться что ли соизволил его величество?

В отличие от друга у самого Димостэниса отношения с девицами складывались печально и весьма эпизодически. Трясина дел, в которой он с каждым днем увязал все больше и больше, не оставляла времени на личную жизнь, лишь иногда подбрасывая свободные мены для непродолжительных встреч.

В дверь постучали, потом она чуть приоткрылась и почтительный голос тихо произнес:

– Ваше величество, сэй Дайонте просит аудиенции.

Аурино нахмурился.

– Не упоминай черта к ночи, а сэев советников никогда, – нравоучительно изрек Димостэнис.

Ответить император не успел, так как дверь распахнулась, и в комнату быстрым шагом вошел, нет, почти вбежал Талал Дайонте, а следом четыре человека с нашивками Дома на рукавах форменных курток. Лейтенант и трое гвардейцев из личного сопровождения сэя. Следом, отставая на несколько шагов, не спеша зашел Бриндан Пантерри.

– Сэй?! – император недовольно посмотрел на одного из Совета Пяти. – У вас что-то случилось? Вы врываетесь ко мне в кабинет как к себе домой.

– Ваше величество, – советник приложил руку на уровне хьярта, как было положено по этикету. Было видно, что это вся учтивость, на которую он был способен в эти мгновения. – Сегодня ночью в мой дом проник преступник и вынес оттуда ценную вещь. Я пришел к вам просить наказать вора!

Аурино онемел.

– Сэй Дайонте, – очень медленно с не предвещающе ничего хорошего нотками в голосе вымолвил он после некоторой паузы, – вы перепутали дворец с домом законников?

– Я ничего не перепутал, ваше величество! – все так же гневно произнес Талал. – Именно вы наделили преступника властью и полномочиями, что ему не указ ни законы нашего государства, ни правила, ни приличия! И только вы сможете наказать его за совершенное преступление!