– Здравствуйте, я слушаю вас, молодой человек! – заговорила Любовь невозмутимым и строгим голосом, появилось такое ощущение, что ее ежеминутно беспокоят молодые люди типа меня, покупая у нее билеты.

– Здравствуйте, мне билет до *****, на сегодня, – пробормотал я. Оказалось, да, действительно, в билетной кассе сидела женщина внушительных размеров, видимо, она была здесь всем – начальником, кассиром, дежурным по станции и просто всем вокзалом.

– С вас четыре тысячи семьсот один рубль, – четко и понятно мне озвучила Любовь, я отдал ей четыре и семьсот пятьдесят. Она соскребла деньги, протянула билет, я взял его, затолкал в карман джинсов и снова посмотрел в окошко кассы.

– Не смотри на меня, нет сдачи, должны будем! – с серьезным видом произнесла кассирша и закрыла окошко.

– Конечно, я понял… – ответил я уже дощечке, которая оказалась перед моим лицом.

Я сидел на скамейке возле уазика, покуривал сигарету и ждал Федоровича, когда он вернется с почты. И размышлял о том, что, действительно, какой же суровый север, как и эта «Любовь»…

Тепловоз молотил без остановки, его дизель стучал на всю округу, и создавалось такое впечатление, что сердце уже билось в такт его мотора. Федорович молчал, то оглядывался на машину, то глядел пустым взглядом на небо. Я забросил свой пакет в купе и вышел снова на перрон:

– Ну, Федорович, покурим на дорожку, – вздохнув, предложил ему. Не хотелось так, конечно, расставаться, не люблю я эти провожания, вокзалы и расставания. Хотя в них есть что-то большее, при расставании даже на неопределенный срок в душе всегда горит огонек, от которого становится тепло, огонек того, что когда-нибудь вы снова встретитесь, и уже не будет так грустно… Даже представил лицо Федоровича, если бы он меня встречал сейчас на этом же вокзале, а не провожал.

Мы присели на лавочку, которая была вмонтирована в перрон. Я протянул открытую пачку с сигаретами Федоровичу. Тот вытянул сигарету, я ему говорю:

– Возьми еще, Федорович!

– Не-не-не… Чего это ты тут раздаешь, бери с собой, тебе еще в поезде болтаться сколько, тебе нужнее. В дороге без сигарет тоскливо. Я-то сейчас зайду в магазинчик да возьму себе, – завозмущался он и, отвернувшись, начал чиркать спичками. Мы молчали, просто тлели сигареты. Тут раздался гудок, и тепловоз набрал обороты, черный дым устремился в небо, но его подхватил ветер и прижал обратно к земле, вся эта копоть растащилась по перрону, понеслась в сторону вокзала и разбилась о его здание.

– Иди, Леха, а то уедет сейчас, – проговорил Федорович. Я встал и протянул ему руку. Он подскочил в ответ и крепкой шершавой рукой сдавил мою. Мы молча посмотрели друг на друга.

– Спасибо тебе, Федорович, за все! Даст Бог, свидимся, – и с этими словами я отпустил его и пошел к вагону…

Я стоял на балконе, смотрел на заходящее солнце, его лучи пробивались сквозь легкую дымку, воздух был уже достаточно согрет, по проспекту спешили машины. Было немного не по себе от городского шума, внизу верещала детвора, где-то высоко летел самолет. Я посмотрел в сторону кухни, сразу в глазах поплыли картинки того сна, который заставил меня вернуться. Я закрыл глаза и представил нашу встречу с ней… На ней легкое белом платье, нет, оно не свадебное, такое простое, как сарафан. Я представил, как паром подходит к берегу, и она босая стоит на золотом песке, ветер берет ее пряди волос и закрывает ими ей глаза, блики солнца от воды заставляют ее щуриться, она улыбается и поправляет волосы…

Потом я вспомнил о ее письмах, бросился искать ключи от почтового ящика, перевернул все шкафчики, нашел в них только отвертку, надел тапочки и побежал вниз по лестнице, принялся ковырять замок, он не поддавался, затем дверцу, немного усилий, что-то хрустнуло, открылся. Открыл почтовый, в нем ничего не было, кроме старой газеты, которая, судя по ее виду, лежала там со времен моего отъезда на север. «Я писала тебе на домашний адрес, но ответов не было», – прозвучали строки голосом Юли из ее письма. «Когда мне ответили твои соседи, очень хорошие люди, а то так бы и писала туда», – еще несколько строк из письма. Кто же они, эти соседи? Может, все письма у них? Стало волнительно, как их найти теперь? Может, Юля ошиблась квартирой и писала на их адрес? В голове куча вопросов, глаза бегали по номерам почтовых ящиков, хотелось их открыть все и, может, найти в них еще одно из писем от Юли. Расстроенный, я поднялся в квартиру, вернулся на балкон, закурил. Завтра нужно было ехать в офис нашей компании, забирать свои документы и все заработанные деньги, затем спешить в автосалон за машиной. С мыслями о письмах и о предстоящих делах я лег в кровать, сквозняк поднимал ситцевые шторы, и иногда они побрякивали люверсами о гардину. Остывающий вечерний воздух бродил по квартире, он пах по-разному, то свежей травой, то теплым асфальтом. Лежа на кровати, я смотрел в окно, из него был виден кусочек соседнего дома, в окнах которого постепенно загорался свет, небо плавно угасало, город засыпал…