Я поднимаюсь по лестнице, оставив Нейта самого разбираться с вечеринкой, захожу в свою комнату, убираю ружье на верхнюю полку шкафа и сразу же скидываю с себя одежду. Проскользнув в ванную, на этот раз дважды проверив замки на обеих дверях, я включаю горячую воду и залезаю под душ. Шумный поток заглушает басы музыки. Я остаюсь под струями воды до тех пор, пока тепло не проникает в каждую клеточку моей кожи.

Вытершись и надев шелковые пижамные шорты и майку, я взъерошиваю полотенцем волосы и вешаю его на место. Открыв замок на двери, ведущей в комнату Нейта, я поворачиваюсь и возвращаюсь в собственную прохладную спальню. Музыка прекратилась, и я слышу далекий шум, доносящийся снаружи, звуки отъезжающих машин и крики девушек. Я настежь распахиваю балконную дверь. Как только звуки стихают и дом становится достаточно безопасным, чтобы снова выйти наружу, я прохожу через свою комнату, открываю дверь спальни и медленно спускаюсь по лестнице. Будучи уже на полпути к кухне, я обнаруживаю, что Нейт и его друзья все еще сидят в гостиной. Услышав мои шаги, они резко прекращают разговор.

– Не обращайте на меня внимания, – бормочу я, прежде чем продолжить свой путь на кухню.

После стрельбы я всегда хочу есть и не собираюсь отказываться от этой привычки только из-за того, что в моем доме развлекаются какие-то «элитные мальчики». Еще утром я была единственным ребенком в семье. Как меня только угораздило обзавестись сводным братом, а тем более – кем-то вроде Нейта?

Я открываю холодильник, достаю несколько яиц, молоко и масло и отправляюсь в кладовую за мукой и сахаром. Когда я раскладываю все ингредиенты на кухонном столе, входит Нейт и прислоняется к входной двери, скрестив руки на груди. Я наклоняюсь и невозмутимо достаю из-под барной стойки миску и деревянную ложку.

Затем я поворачиваюсь к Нейту и указываю на него пальцем.

– Ты когда-нибудь носил рубашку?

Он фыркает.

– Девушки были бы счастливы, если бы я вообще ее не носил.

Он подмигивает, прежде чем приблизиться ко мне, и в эту минуту Кэш, Джейс, Эли, Сэйнт и Хантер заходят на кухню, скептически меня разглядывая.

– Что ты делаешь? – спрашивает Нейт, внимательно наблюдая за моими движениями.

– Вафли.

Я смотрю на других парней, которые расположились по разным углам кухни. Атмосфера немного неуютная.

Прочистив горло, я смотрю на Нейта.

– Почему я никогда о тебе не слышала? Мой отец не говорил, что у Елены есть сын.

Я замешиваю все ингредиенты, в то время как Нейт идет к одному из шкафов, вытаскивает вафельницу и включает ее в розетку.

Он пожимает плечами, откидываясь на кухонную стойку.

– Не знаю. Может быть, потому что я плохой парень.

Он усмехается.

– Истории, что о тебе рассказывают, – правда? – спрашивает Хантер, прищурившись.

– Какие именно? Их несколько, – парирую я, подходя к вафельнице.

Нейт берет у меня миску и начинает заливать тесто в форму.

– О твоей маме.

Немного резковато, но я к этому привыкла.

– Ты имеешь в виду ту часть, где моя мать покончила с собой, или ту, где она предварительно убила подругу моего отца?

Я откидываюсь назад, наклонив голову.

У Хантера резкие черты лица. Мне не удается точно определить его национальность. У него темные глаза, оливковая кожа и небрежная щетина на подбородке.

Он прислоняется к своему стулу, пристально глядя на меня.

– Обе.

– Да и да, – категорично отвечаю я. – И да, это было мое ружье.

Я оборачиваюсь и вижу, как Нейт смотрит на Хантера.

– Подвинься, – приказываю я, указывая на вафельницу.

Нейт отступает, чтобы пропустить меня, и наши руки соприкасаются. Я останавливаюсь, поднимаю глаза к его лицу и ловлю его улыбку. Прежде чем я успеваю сказать ему прекратить ухмыляться, ко мне подходит Эли.