На ногах были обтягивающие брюки, подпоясанные очкуром, интересные тем, что правая их штанина была красного цвета, а левая синего. На ступнях эти брюки переходили в носки, снабжённые кожаной подошвой и этим заменяя собой обувь.

В качестве верхней одежды поверх пюрпонта надевался «ganache» – доходящий до колен полукруглый плащ с капюшоном и двумя воротничками. Спереди ганаше мог застёгиваться на пуговицы.

Доходящие до плеч волосы обвивались вокруг специального обруча, который, суживаясь, поднимался от затылка на лоб и украшался разными драгоценностями. На голову была надета остроносая шляпа с загнутыми вверх и вытянутыми вперёд полями.

Из ювелирных украшений он надел несколько перстней, нанизав их на пальцы поверх тонких перчаток, и увесистый кулон на грудь в виде герба своего господина.

В это же самое время в покоях баронессы также вовсю шли приготовления к предстоящему выезду. Все три фрейлины, а вместе с ними и их помощницы – маленькие девочки от семи до двенадцати лет – совершали настоящий ритуал, скрупулёзно следуя от одной части к другой.

Сначала госпожу, одетую в одну лишь исподнюю рубаху, усаживали на высокий стул и подносили специальный сосуд, должный выполнять функцию зеркала. Это было очень широкое, но при этом мелкое блюдо, заполненное определённым количеством воды так, чтобы в нём хорошо было наблюдать своё отражение.

Затем её длинные волосы распускали по сторонам и начинали расчёсывать гребнями. Если за последнее время в этих прекрасных локонах успели завестись вши, то расчёсывание становилось более долгим и тщательным. После чего следовало мытьё ароматическим мылом и вновь расчёсывание. Для лучшей укладки волос пользовались топлёным гусиным жиром. В это же время наиболее сведущая и опытная из фрейлин занималась руками госпожи, обмывая их и приводя в порядок ногти.

Когда же, наконец, все эти предварительные действа заканчивались, наставала пора самого одевания.

В этот раз, впрочем, как и всегда, баронесса решила надеть своё самое новое и самое дорогое платье, скроенное по самой последней моде, моде, законодателями которой в то время были два самых могущественных дома: королевский парижский и герцогский бургундский, а вернее сказать – дворы, содержащиеся при этих домах.

Сперва поверх исподней рубахи надевалось нижнее платье, шнурованное по бокам, затем верхнее, зашнурованное на груди. По новой моде, ставшей входить совсем недавно, оба платья стали ещё уже и теперь более плотно облегали фигуру, вдобавок подолы стали ещё длиннее, чем прежде. Лишь рукава сохранили прежний фасон, оставаясь очень узкими и только немного раскрываясь у запястья наподобие воронки. Особенным отличием новых платьев стали разрезы на бёдрах величиной с ладонь, на жаргоне именуемые «адскими окошками», так как из них якобы выглядывал «бес кокетства». Поверх платий надевали всё тот же узкий безрукавный сюрко, отороченный горностаем и отделанный драгоценными камнями, и пока не затронутый какими-либо модными изменениями. Последним элементом верхней одежды был плащ, надеваемый по праздникам или же по каким-нибудь особым случаям. Скроенный в форме полукруга, он надевался на оба плеча и придерживался на груди аграфом.

Но самым значительным переменам новая мода подвергла, конечно же, головной убор. Вместо старого доброго жимпфа, служившего образцом кротости и добродетели и делающего любую женщину похожей на монахиню, а также всякого рода чепцов, пришли вычурные, витиеватые сетки.

Сперва на голову, с уже заранее заплетёнными косами, кои, как и прежде, укладывались по бокам головы в виде улиток, надевалась одна сетка, расшитая до висков и накрывавшая подобранные под неё косы. Затем поверх неё укладывалась плоская подушка, увенчанная другой сеткой и позументом. Обе косы придвигались ближе ко лбу, а остальные волосы выступали из – под кос на затылке и ниспадали на спину в виде оплетённого лентами хвоста.