Ближе к полуночи гости уже стали расходиться по спальням, хотя многие, особенно из числа солдат и оруженосцев, повалились спать прямо под столами на охапках соломы в обнимку с собаками. Барон же весь остаток ночи просидел в тесной компании друзей из числа равных ему баронов и рыцарей. Беседуя обо всём на свете, они потягивали некрепкое сухое вино и закусывали его мягким козьим сыром, пока сквозь высокие стрельчатые окна не засочились сиреневые краски рассвета.

После дня Всех Святых непрерывно лил дождь. Дни становились короткими, серыми и заунывными. Всё реже сквозь непроглядную завесу туч пробивалось солнце, и той малой толики тепла едва хватало, чтобы согреть размокшую и изсыревшую землю. Куда ни глянь, весь горизонт был укрыт тяжёлой непроглядной пеленой и, казалось, весь мир погрузился в густой и сырой туман. Деревья сбросили листву и печально стояли, беззащитно оголив ветви. Дороги, в остальное время служившие единственной связной нитью между поселениями, испортились настолько, что никакая телега и никакая даже самая прыткая лошадь не смогла бы их одолеть. Вдобавок ко всему, с Нормандии и Бретани дул холодный солёный ветер, срывая с деревьев последние листья и завывая, словно бесовская стая по всем углам и щелям.

В покоях замка стало сыро и неуютно. Стены становились холодны как лёд и зачастую покрывались инеем, а кое – где даже зарастали мхом, отчего в залах и комнатах царил сырой погребной запах. В гостиных и спальнях стены увешивались драпировками и гобеленами, а окна наглухо запирались ставнями или же затягивались бычьим пузырём. Но гобелены сырели и примерзали к стенам, и кроме как своей красоты, мало чем могли помочь. Вся жизнь обитателей цитадели отныне проходила вокруг огромных каминов – единственного места, где можно было высохнуть и согреться. Камины эти топились круглые сутки, и за их поддержанием следила чуть ли не вся прислуга. Но и они едва ли могли отогреть заиндевевшие стены и потолки. А людям оставалось лишь зябнуть и поближе жаться к огню.

Обычным пасмурным ноябрьским днём, как и все остальные дни, начавшимся с утренней церковной службы, кою Альбер редко когда пропускал, фра Ансельмо, с которым у него сложились на редкость дружеские отношения, решил удивить своего юного приятеля довольно-таки необычной диковинкой.

И этой диковинкой в ту пору могла стать самая обычная книга. Хотя именно эта книга вряд ли заслуживает того, чтобы называться «обычной».

Улучив после завтрака свободное время, когда гроза немного уняла свой пыл, Альбер вместе с другими оруженосцами отправился на нижний двор замка, где находились тир и ристалище, желая потренироваться с мечом и арбалетом.

Почти всё своё время, свободное от прочих обязанностей, пажи и оруженосцы отдавали тренировкам с оружием, дабы, когда наступит их час, стать добрыми рыцарями и воинами. И помешать им в этом могла разве что непогода. Но и укрывшись в помещении, мальчишки постоянно находили возможность проявить свой удалой нрав, борясь врукопашную или же сражаясь на палках.

В ристалищной подсобке была целая уйма самого разного оружия, как правило, старого и изношенного, уже негодного для войны, но вполне подходящего для тренировок, и каждый мог выбрать для себя то, что приходилось ему по душе. Было тут и множество доспехов, от кольчуг, выкроенных на разную фигуру и рост, до шлемов самых разных форм и фасонов. Само же ристалище, кроме свободного места, оставленного для конных тренировок, было утыкано разного рода мишенями, деревянными столбами для рубки и болванами, имитирующими соперника.