– Дорогая, мы с Вито условились, что я не буду вмешиваться в процесс обучения.

И здесь полный провал. Я скривила лицо, вспомнив, что придется выйти на стрельбище через два часа. Не удивлюсь, если Аурелио поставит меня вместо мишени и начнет пытать, по какой причине я выбралась ночью в город.

Зажатая в кулаке пуговица обжигала.

Стыдно–то как! Вито ведь с самого начала знал, что я лгу, а я еще умудрилась приплести братьев Вайрих! Ой, а вдруг он догадался, что на меня действует луна, и к вечеру я окажусь в резервации?

Короче, в свои покои я входила в полном смятении.

Я промаялась все два часа. Ни отдохнуть, ни поесть толком не сумела. Страх сковывал мое тело. Находясь в тиши, я в полной мере осознала, в какую непростую ситуацию влипла. На площадку для стрельбы шла в полном упадке душевных сил.

Вито уже ждал, сидя на тюке сена.

– Сразу пристрелишь или дашь оправдаться? – спросила я, косясь на заряженный арбалет, лежащий на его коленях. Болт был направлен в мою сторону. Легкого касания руки было бы достаточно, чтобы тот отправился в полет.

Заметив мой беспокойный взгляд, Аурелио подвинулся, предлагая сесть рядом.

– Давно это происходит с тобой?

Я перестала дышать.

– Что «это»?

– Зов луны.

Я покачала головой. Все кончено. Он знает.

– Почему тебя так долго не было рядом? Ты бы заметил сразу и… и мне не пришлось бы притворяться, – меня прорвало. То, что длительное время держалось за сжатыми зубами, неудержимо выплескивалось наружу. – Эта краска из лавки Бибурта, духи, от которых меня тошнит… Все слишком далеко зашло, Вито. Я уже не контролирую себя. Видишь, в полночь оборотня не смогла усидеть дома. Луна позвала, и я побежала.

– Ты очень хорошо справляешься, Серебро, – Вито вдруг обнял меня за плечи. Прижался щекой к моей макушке. – Очень хорошо, для того, кто одинок в своей беде.

Я всхлипнула.

– Знаешь, почему люди боятся оборотней?

– Они опасны после оборота? – я вытерла нос рукой.

– Да, особенно после первого. Они не могут справиться с проснувшемся в них зверем. Хищник берет верх. И они слепо подчиняются инстинктам. «Загнать, загрызть, убить», – стучит в их мозгу. Потом, когда час волка пройдет, и натворивший непоправимое придет в себя, он ужаснется. Но будет поздно. Новое полнолуние вновь разбудит в нем зверя. Уже более сильного, попробовавшего вкус крови. И в этот момент очень важно, кто будет находиться рядом. Если такой же кровожадный ублюдок – быть беде. Оборотни сколачиваются в стаю, и остановить их способна только смерть. Человек в них уже никогда не проснется. Если же рядом с новичком окажется умный оборотень, то он научит, как подчинить зверя, как сохранить в себе все то доброе, что было дано от рождения.

– Поэтому папа придумал, чтобы на всех оборотней без разбора надевали браслеты смирения?

– Страж гасит инстинкты убивать. Но его ношение мучительно для оборотней. Резервации созданы вовсе не для того, чтобы загнать всех иных в тюрьму. Как ни странно, но именно там оборотни чувствуют себя свободными. В резервации они могут не носить браслеты.

Вито отложил арбалет, предварительно вынув из него болт. Полез во внутренний карман и извлек на свет металлический браслет.

Я задохнулась от ужаса, узнав Стража.

– Нет! – я спрятала руки за спиной. Я уже видела себя в резервации. Несчастную, стоящую у ворот, которые с лязгом захлопываются за спиной.

– Не бойся, я тебе не враг.

Браслет с громким щелчком закрылся на моем запястье.

Мир сделался серым. Будоражащий запах свежескошенного сена больше не тревожил, смолкли цикады, только что голосившие до боли в ушах. Я уже не слышала плеска далекой реки и перекрикивания на ней сплавщиков леса. Серость поселилась и в душе. Даже Вито не казался мне привлекательным.