Она неуклюже плюхнулась на него, чувствуя, как гудят натруженные ноги. А ведь она шла налегке! Что же тогда испытывают несущие тяжелую поклажу воины?

– Почему так быстро привал? – недоуменно поинтересовался у Сильвера сбросивший возле них мешок Теофил. Взглянул на устало уронившую голову на руки девушку и пробормотал: – А, понятно.

Алонсо расстелил плащ и лег на него, растянувшись во всю длину, но уже не ничком, как делал все последнее время, а на спину.

– У меня тоже нет сил, – признался со стыдом и сожалением. – Хотя голова и соображает, а вот ноги идти отказываются. Кстати, я должен попросить у вас всех прощения за свое мерзкое поведение.

Мужчины рассмеялись в ответ. То, что он пришел в себя, радовало всех.

– Да уж, чего ты только не творил! – воскликнул насмешник Эдмунд и принялся перечислять все его яростные вспышки так, будто это были мелкие проказы, совершенные лишь с одной целью – повеселить своих спутников.

Все хохотали, позабыв про Амирель. Она же сидела не двигаясь, думая лишь об одном – хватит ли у нее сил пройти в таком темпе до вечернего привала.

Передохнув, Сильвер дал команду продолжать путь. Они поднялись, и Амирель поняла, что не сможет пройти и десяти шагов – ноги от боли сводило судорогой. Как же изнежилась она, живя на всем готовом в королевском дворце! Да и раньше, у Мелисси в «Пряном ветре», она тоже почти не двигалась. И в итоге ее тело стало слабым и вялым как у перекормленного поросенка.

Все замечавший Феррун молча снял с Агфе один из навьюченных на нее мешков и взвалил на себя. Потом так же без слов подхватил жену и усадил боком на лошадь. Ворчливо буркнул:

– Держись за гриву, седлать для тебя Агфе я не стану.

Амирель благодарно закивала, радуясь, что он снова стал похож на того Ферруна, что много раз выручал ее из беды. Потом он подошел к Алонсо и положил ему руку на голову.

– Легче стало? – вгляделся в его усталые глаза и пообещал: – Продержись пару часов до привала. Тогда и отдохнешь получше. А это пока. – И протянул ему ломоть черного хлеба с толстым куском окорока.

Тот впился в него зубами с неистовством оголодавшего волка и пошел вперед уже уверенными шагами.

Амирель было стыдно сидеть на лошади, тогда как воины шли по тоннелю с тяжелыми мешками за плечами, но она понимала, что лишь задержит всех, если попытается идти пешком. Феррун, легко шедший позади Агфе, замыкал движение. Амирель видела огромный вьюк у него на плечах и не понимала, как обычный человек может столько на себе тащить.

Ей был виден и Сильвер, идущий впереди и несший свои вещи и ее. Ей очень хотелось взять обратно свой мешок, но тогда ноша для Агфе будет слишком тяжела. Кобылка и без того недовольно поглядывала на нее, и девушке казалось, что та укоряет ее за леность. Но ведь это вовсе не так. Она бы с удовольствием шла рядом с Сильвером, но вот ее отвыкшее от движения тело не желало подчиняться своей хозяйке.

Своды пещеры становились все ниже, пол начал покато снижаться, в воздухе запахло чем-то непривычным, чуть солоноватым, но пахло вовсе не морем, а чем-то другим, похожим на свежевскопанную землю, и с каждым часом становилось все холоднее и холоднее.

Но вот Сильвер остановился, озабоченным взглядом осматривая свою маленькую колонну, и бросил:

– Привал!

Правда, Амирель показалось, что посмотрел он в первую очередь на нее, но в это время к ней подошел уже скинувший с себя мешки Феррун и протянул руки, снимая с лошади. Потом снял с Агфе всю поклажу и отпустил кобылку немного размяться.

Амирель подергала сначала одной ногой, потом другой. Немного затекли, но это не страшно, скоро отойдут. Все-таки сидеть боком, если лошадь идет спокойным шагом, намного удобнее, чем враскорячку, по-мужски.