Мы покинули город по дороге Хангинг-Лайм роуд и остановились в одном из домов, помеченных красной краской. В этих зданиях есть подвал, в котором можно переждать ночь, если вы не успеваете добраться до города. Такие места редкость, но Алекс считал, что мы должны заботиться о путниках, чтобы по ночам не слышать их криков.

Лошадей загнали в примыкающий сарай, после чего встали перед зданием, наблюдая за зарницами над городом.

– Вот и всё, да? – нарушила молчание Анастасия.

Девушка как-то сжалась, видя, что творится за деревьями. До города несколько километров, но чувство было такое, словно бы горит чужой город. Будто у нас всё хорошо.

– Да, – ответила скованно и тихо.

Сирена давно смолкла и в воздухе была разлита ночная тишина, прерываемая далёкими невнятными звуками. Стало зябко и я обхватила себя за плечи.

– Вот и всё… – вновь повторила Стася, разворачиваясь и возвращаясь в дом.

Некоторое время смотрела ей вслед, а затем повернулась к Таю.

– Ты спас нам жизнь, – просто сказала я, смотря на его чёткий профиль. – Спасибо.

– Я бы снова это сделал, – пожав плечами, ответил он. – На всё есть причины. Ты уже думала, что будешь делать дальше?

– Утром вернусь в город. Попытаюсь найти родных, – на последнем слове голос дрогнул и я приложила руку к шее. – Потом не знаю. Может отправлюсь в Медию, это пригород Филадельфии. Там живут те, кто знают меня.

– А что ты будешь делать со своей подругой? – не сразу спросил он, упорно не смотря в мою сторону.

– В смысле? – заправив прядь волос за ухо, удивлённо спросила я.

– Она заражена.

– Что? С чего ты это взял? – изо рта вырвался невольный смешок. Отойдя в сторону, рассмеялась. – Это была не её кровь!

– Пойди и проверь, – он развернулся ко мне и по его лицу поняла, что он действительно не шутит.

Молча побежала в дом. И лишь когда оказалась внутри, закричала:

– Стася!

Девушка уже успела спуститься в подвал, оттуда шёл неяркий свет от маленькой керосиновой лампы. Мне послышался негромкий стон, поэтому быстрее сбежала вниз по лестнице.

Анастасия лежала лицом к стене, укрытая старым стёганым пледом.

– Стася? —осторожно коснулась её плеча и, не дождавшись ответа, дрожащей рукой, потянула её на себя. – Нет!

Мара

Пробуждение было мягким и тёплым. Вдоль линии бёдер скользила мужская рука, я ощутила прикосновение губ к плечу, пробуждающее игру мурашек по коже. Сквозь рвущуюся паутину сна что-то пробормотала, прежде чем открыла глаза и увидела как резвятся пылинки в полоске оранжевого света, пробивающегося сквозь неплотно прикрытые шторы.

– С добрым утром, – прошептал он на ухо, прижимая к груди. – Как спалось?

– Мало, – буркнула в ответ, высвобождаясь из объятий. – Почему ты ещё здесь?

– В смысле? – опешил мужчина.

Повернувшись к нему лицом и облокачиваясь на локтях, выразительно изогнула брови.

– Ты же знаешь мои правила. До рассвета, милый. А сейчас почти полдень, – заговорила грубо. – Ты понял мою мысль?

– Я не уйду, – он попытался выглядеть уверенным и расслабленным, но сквозь напускную маску, разглядела его истинное лицо и внутренне скривилась от неприятия.

– О господи, – простонала негромко, выскальзывая из постели, прикасаясь босыми ногами к холодному полу.

Не стесняясь наготы, прошла через комнату, подхватывая разбросанные по полу вещи, постепенно одеваясь и стараясь не смотреть на своего ночного гостя. Не он первый, не он последний. Частенько приводила ночи в страстных компаниях и все знали правила: до рассвета. Утро предпочитала проводить в одиночестве.

Стянув рыжие волосы резинкой, встала перед зеркалом, поправляя военную форму. Он наблюдал за мной, сбросив одеяло на пол, выставив на обозрение обнажённое тело. От этой картинки стало дурно, скрипнула зубами от злости и отвращения. Нет, когда выбирала его, он был хорош. Умел вовремя шутить, делать правильные комплименты и красиво ухаживать. Внешность на уровне: голубоглазый блондин, мускулистый, высокий в кожаной куртке. Мечта, а не мужчина. Не ждала от него каких-то особых подвигов в постели, но он смог удивить некоторыми вещами, так что было хорошо. И он знал правила! Но видимо его эго и отсутствие элементарного мужского уважения к самому себе, заставило остаться на утро и сделать вид, что всё, что было – является следствием настоящей страсти, а не банального удовлетворения физических потребностей. И это было мерзко, потому что мы оба знали, что это не так.