– Птички здесь, наверное, до людей еще жили, с сожалением в голосе сказал дядька, – и сейчас живут, никто их не выгоняет отсюда.

Трясогузка вспорхнула, и исчезла из вида.

Дядя Леня встал, припадая на затекшие ноги, осмотрелся:

– Ну что? Вон там стоял наш дом, там был сельсовет, вот дорога на кладбище. По этой дороге я еще пацаном до армии на лошади воду возил на поля.

– Дядь Лень, – перебил его брат, – я вам еще раз говорю, мы в прошлый раз с вами левее шли, а сегодня вы стали вправо забирать, поэтому мы и ушли далеко за деревню.

– Я это понял. Могилки должны быть недалеко от барсучьих нор, – рассудил дядька.

– Я знаю, – согласился брат, – я их нашел.

– Да! – удивился тот, – тогда ребята, что мы лежим, пошлите к дедам.

– Только давайте не будем расходиться, – предложил я.

Мы снова вошли в густой лес, заросший пихтой, березой, осиной. Ароматный запах пихты наполнял сырой таежный воздух. Дышалось легко и приятно. Теперь шли не торопясь, внимательно оглядывая окружающий лес.

Дядька остановился у большой, высокой осины, показал на оплывший затёс метрах в трёх от земли:

– Метка тропу кажет. Во-о-о-н там могилки должны быть.

 Брат показал среди высоких деревьев еще одну затеску, потом еще. Эти затески рубил сам же дядька, только это было давно, со временем деревья выросли и затески поднялись выше человеческого роста.

Мы шли по зарослям ольхи вокруг которой росла высокая трава и вскоре наткнулись на норы.

– Вот они! – воскликнул дядька. – Значить мы уже на кладбище. Я эти норы с детства помню.

Дядька с братом пошли левее, а я повернул вправо. Вдруг впереди увидел серый металлический памятник. Раздвигая кусты и траву, я подошел к нему вплотную. На маленькой алюминиевой пластинке была надпись: «Комлев В.Ю.». Я окрикнул своих родственников.

– Что нашел? – спросил брат.

–Да! – ответил я, – вытирая лицо ладонью, смахивая налипшую паутину.

– Я же говорил, что где-то здесь, – громким голосом сказал подошедший дядька.

Подойдя к могилам он поздоровался с предками.

– А я смотрю, вы там ходите, думаю, дай отойду немного в сторонку. Иду и наткнулся на памятник. Понял, что попал по адресу, крикнул вас.

А про себя я подумал, это наверное Богу было угодно, что бы именно внук и правнук, который два десятка лет здесь не был, первым нашел могилы своих дедов.

У дядьки засветилось от радости лицо:

– Ой спасибо вам племяннички мои, что приехали сюда, что наконец-то проведаем наших дедов.

– Дядь Лень мы же три года назад с вами здесь были.– Сказал брат, – а смотрите, как все изменилось, деревья стали выше, вокруг них все заросло кустарником и травой.

– Да, природа, она берет свое. Никуда от этого не денешься. Разве скажешь, что когда-то здесь деревенское кладбище было? Все заросло и сравнялось с землей.

И вправду, на кладбищенском острове среди высоких елей и пихт уже росли мелкие деревья – березки, осинки, пара тощих сосенок. Кусты ольхи, высокая трава. Рядом рябина одна стояла, высокая кривая, но крепкая, грозди свисающих ягод уже начинали покрываться краснотой.

Сильные деревья вырвались к свету, оставили остальных в тени. Природа не добрей нас, просто все идет по своим правилам, и ничего не делается со зла, как мы любим говорить.

Мы стали вырывать руками траву, мелкие деревца и кустарники, расчистили все могилки.

– Вот здесь мой отец Василий похоронен, здесь дед Юда и его жена, дальше мои сестра и брат которые умерли при рождении, а здесь в ногах у отца могила Любочки, моей сестренки, что умерла когда ей было 6 лет.

Дядя Леня оглянулся по сторонам, пожал плечами:

– Я только не пойму одного, почему ее не похоронили рядом в одном ряду со всеми.