Они туда ходили всей семьей – на могилку к старшему брату Сашеньке. Горка его почти не помнил – смутный образ печального ребенка, которого кто-то, на самом деле он сам, настырный маленький «червяк», зачем-то толкает и пихает.

Он стал, на этих импровизированных лыжах с ботинками, скользить по укатанным колеям и кататься с гор. Постепенно прикупил специальные мази, с ними кататься стало еще интереснее. Однажды он на урок физкультуры пришел со своими собственными лыжами. Его идея с простыми ботинками, прикрепленными на лыжи, с помощью жестких креплений, пацанам понравилась…

Георгий немного замерз, и, отбросив воспоминания, поднял взгляд от своих «лыжных» ботинок и стал забираться по склону оврага, чтобы, сократив путь, добраться до дома по полю. Забирался он на этот раз боком, лесенкой и все время смотрел то на лес, то на небо над ивами. И вдруг до него дошло, чего не хватало небу над ивами – там не хватало звезд, ярко сиявших повсюду от одного края небосклона до другого.

Он даже остановился от этого неожиданного открытия. Ему вспомнились слова Иры про ведьму, которая вроде бы повесилась на одной из этих ив. Поворачиваться спиной к этому месту совсем не хотелось.

Однако вечер был хороший, морозный, спокойный. Никаких волков, вроде бы, поблизости не было. А если они появятся, можно добежать до стоящих кружком ив и попробовать забраться на одну из них. Съехать туда легко. Можно съехать, правда, потом придется уходить оттуда, повернувшись спиной, и сделать это опять будет жутко.

«Не нужно этого делать, пустая трата времени», – подумал Георгий. В его жизни случалось много разных страхов, и обоснованных, и не очень. Однажды он смотрел фильм, в котором мужественный человек, летчик и пловец говорил своему маленькому сыну: «Никогда и ничего не бойся, когда ты один». А Георгий как раз был один. Значит, бояться – смех, да и только? Он оттолкнулся палками и поехал по диагонали склона прямо к ивам.

Он скатился и еще метров двести шел к деревьям, глядя на небо над ними. Там явно висело что-то вроде смутного облачка. Звезд над ивами он не различал, но одни из них начинали мерцать, а другие пропадали по мере того, как менялся угол наблюдения. Он подошел в центр невидимого облака, который находился примерно в том месте, где глубоко под снегом, в земле лежал человеческий череп.

Под ивами пусто. То, что над ними – не поддавалось пониманию. Просто небо, темно-синее, глубокое небо без звезд. Георгий потоптавшись, развернулся и направился прочь. Но тут он увидел невдалеке, слева, по направлению к лесу какой-то предмет – то ли занесенный снегом куст, то ли еще что-то. Он присмотрелся. Этот предмет оказался похож на сидящего ребенка, мальчика лет девяти, десяти.

«Может, это Генька?» – подумал Георгий и шагнул в ту сторону. Он вдруг очень озяб, хотя оделся тепло, натянул на себя две пары штанов, два свитера и еще безрукавка на вате, на голове – черная меховая кроличья шапка, на руках – две пары перчаток. Горка приблизился еще немного и понял, что это действительно мальчик, но явно не его братик. Он был по-другому одет и, точно, постарше. Пацан сидел на снежной кочке, съежившись и спрятав руки в кармашки куцего пальтишка.

Георгий смотрел вперед, не мигая. Сидящий мальчик, словно почувствовал его взгляд. Он поднял опущенную голову и тоже посмотрел на Горку. В лунном свете его бледное лицо казалось печальным. Он узнал Толика.

«Чего он сидит, он же замерзнет так», – подумал Георгий. Ему захотелось сказать, чтобы Толик немедленно встал и шел домой. Он хотел крикнуть ему: «Вставай, пойдем!», но горло перехватило. Он сглотнул, набрал воздуха в грудь для крика, но тут ему самому кто-то сзади отчетливо произнес: