Эллера, тем временем, судорожно вбивала в сенсорную панель поисковые данные, силу излучения частиц и квантовое напряжение, которое обычно нагнеталось вокруг линий Ветров.

Идея казалась ей безумной, но иных альтернатив она предложить не могла.

Говорили, что выжить в потоке Космического Ветра нельзя. Говорили, что течение Ветра может занести корабль так далеко, что, даже если сможешь покинуть поток, костей не соберёшь.

Говорили много… Рационалистка внутри Эллеры визжала на ультразвуковых волнах, но альтернативы по-прежнему не видела, и потому, когда на радаре появился узел, в котором пересекалось сразу два космических Ветра, Эллера выжала штурвал, закладывая новый крутой разворот. Вошла в штопор, не давая преследователям – а заодно и Ровеналю – прицелиться, и с громким «уо-о-о-оу!» нырнула в энергетический поток.

Ровеналя подбросило так, что он ударился шлемом о потолок.

Олсон вжалась спиной в спинку кресла, а ногами – в приборную панель.

– Выходи! – рявкнул Ровеналь, который понял, что произошло, по тому, что космос кругом сменился фиолетовыми всполохами электрического шторма.

– Только вошла! – Эллера почти кричала, силясь перекрыть нарастающий в двигателях гул, к которому постепенно прибавлялся подозрительный треск.

– Я сказал, выходи! – Ровеналь усилил напор в голосе и, на ходу отстёгивая шлем, попытался встать, но корабль трясло так, что он тут же завалился обратно в кресло. – Они за нами не пойдут!

– Ладно! – сдалась Эллера. Обещать было проще, чем сделать. Штурвал перестал слушаться. Яхту несло, кидая из одного потока в другой.

Наконец удалось развернуть корабль под углом девяносто градусов и разогнать настолько, чтобы преодолеть тягу Ветра. Яхта с треском выломилась из потока и врезалась бы в небольшую луну, если бы Эллера в последний миг не вывернула штурвал и не выжала тормоз.

Ровеналь вскрикнул, когда лёгкие и сломанную кость сдавило перегрузкой, и сжал подлокотники, чтобы не вылететь из кресла.

– Фух… – озвучила Эллера, в последний раз проверяя целостность систем.

Ровеналь промолчал. Он содрал с головы шлем и теперь сидел, неподвижно глядя на лобовой монитор и слушая, как бешено стучит его собственное сердце.

Хотел высказаться о том, что он думает об Эллерином умении водить корабли, но не нашёл слов.

– Ты в порядке? – тем временем поинтересовалась спутница. Покачиваясь, поднялась с кресла и подошла к Ровеналю. Наклонилась и зачем-то коснулась его щеки.

Ровеналь поднял лицо.

– Я жив, – с удивлением ответил он.

– И я. Значит, всё хорошо. Надо глянуть, что с двигателями – как-то подозрительно трещит.

Олсон скрылась в коридоре, а Ровеналь снова надел шлем и огляделся по сторонам.

– И ещё хорошо бы понять, где мы… – пробормотал он. Ровеналь успел достаточно полетать и повидал немало миров, но местный рисунок звёзд ему абсолютно ни о чём не говорил.

Ровеналь присоединился к Эллере в машинном отделении спустя полчаса.

– Нас занесло на самый конец галактического витка, – возвестил он. – Прямого лёту отсюда до любого обитаемого мира – лет десять или около того.

Эллера, которая к тому времени отчаялась понять, что же стучит в движке, выкатилась из-под разобранного наполовину цилиндра размером в человеческий рост и недовольно посмотрела на спутника.

– То есть ты пришёл мне сказать, что за полчаса, пока я торчала по уши в машинном масле, ты не сделал ничего?

– Ничего, что превышало бы мои возможности, – подтвердил тот. – Ты ведь поставила запрет на доступ к системам корабля. Я даже в базу с картами войти не смогу.

Эллера лежала, поглядывая то на своего непрошеного гостя, то на двигатель.