– А где звонок? – озираясь по сторонам, спросил Мак-Гайр.

– Звонок? А для чего?

– Звонить. Когда что-нибудь понадобится. Я же не могу… Послушайте, вы! – закричал он вдруг, охваченный бессильной злобой. – Я не просил вас тащить меня сюда! Я не клянчил у вас денег! Я не старался разжалобить вас – вы сами ко мне пристали! Я болен! Я не могу двигаться! А тут за пятьдесят миль кругом ни коридорного, ни коктейля! О черт! Как я влип! – И Мак-Гайр повалился на койку и судорожно разрыдался.

Рейдлер подошел к двери и позвал слугу. Стройный краснощекий мексиканец лет двадцати быстро вошел в комнату. Рейдлер заговорил с ним по-испански.

– Иларио, помнится, я обещал тебе с осени место vaquero в лагере Сан-Карлос?

– Si, Senor, такая была ваша милость.

– Ну, слушай. Этот Senorito – мой друг. Он очень болен. Будешь ему прислуживать. Находись неотлучно при нем, исполняй все его распоряжения. Тут нужна забота, Иларио, и терпение. А когда он поправится или… а когда он поправится, я сделаю тебя не vaquero, a mayordomo[5] на ранчо де ля Пьедрас. Esta bueno?[6]

Конец ознакомительного фрагмента.