– Еще! – стонала я, кусая губы, целуя мужа, когда он наклонялся ко мне. – Сильнее! Ох, Дитер!

Воздух вокруг нас наэлектризовался, перед сомкнутыми веками вспыхивали золотые искры, и магия клубилась во мне, набухая, как мыльный пузырь, состоящий из неги и света. Вот сейчас… вот!

Я напряглась, балансируя на грани оргазма. Потом пузырь лопнул.

Меня окатило пьянящей волной. Я задвигалась быстрее, закричала, почти теряя сознание от сладости и восторга, но в последнем порыве прижав Дитера к себе. И сквозь туманную пелену чувствовала, как он пульсирует внутри меня, сотрясаясь и отдавая семя. И это было не сравнимо ни с чем, что я чувствовала ранее. Мне этого так не хватало…

Ночь тянулась патокой, в окне добродушно улыбалась луна, облетали лепестки цветов, а мои тревоги и печали облетали с души. Мы пили эту ночь без остатка, становясь одним целым, потом я уснула на плече Дитера.

Мой сон был спокоен и глубок. Только под утро явился тревожный образ Оракула. Она бормотала под нос непонятные заклинания и сухими пальцами перебирала узелки.

– Черное Зеркало, – едва разобрала я. – Черное Зеркало…

Узелки шелестели и терлись друг о друга, как панцири жуков.

Я неохотно открыла глаза. Меня немного мутило, робкие солнечные лучи проникали сквозь тонкие шторы.

Дитера рядом не было.

Поднявшись рывком на подушках, подтянула одеяло к подбородку и осторожно позвала:

– Дитер?

Никто не отозвался. Тишина пугала, сердце сдавливало тревогой.

– Дитер? – повторила я.

Дверь распахнулась, и на пороге появился мой муж: растрепанный и радостный. Он держал поднос с двумя чашками чая и ароматными булочками. Закрыв дверь ногой, Дитер бодро произнес:

– С добрым утром, моя майская роза!

Тревога сразу же испарилась, и я с облегчением рассмеялась, откинувшись на подушки.

– Дурачок! – пожурила его. – Испугал!

– Да, утром я бываю страшнее, чем на войне. – Дитер задумчиво поскреб щетинистый подбородок, поставил поднос на столик и, наклонившись, поцеловал меня в губы.

– Мм, ты так сладка! – сказал он, проведя рукой по моему животу.

– А тебе все мало! – Я бросила в него маленькой подушкой.

– Драконьи аппетиты, – усмехнулся генерал и передал мне чашку. – Осторожно, не обожгись.

– Спасибо, любимый, – счастливо проговорила я и отпила свежий зеленый чай, который умели заваривать только в Альтаре.

– Как тебе спалось, моя роза? – заботливо спросил Дитер, тоже прихлебывая чай.

После короткой заминки я призналась начистоту:

– Под утро мне приснился неприятный сон…

– Надеюсь, не обо мне, милая?

– Об Оракуле… – Я наморщила лоб, вспоминая ее имя. – Тысячеглазая О Мин-Чжу. Так, кажется, ее называют.

– Да, ты правильно запомнила. – Дитер продолжал улыбаться, но между бровями уже наметилась взволнованная складка. – Она что-то говорила?

– Перебирала узелки… и повторяла: «Черное Зеркало…»

Складка обозначилась резче, Дитер отставил кружку и внимательно поглядел в мое лицо. В зрачках блеснул золотой огонек.

– Черное Зеркало, значит, – повторил он и задумался. – Ты помнишь легенду о нем?

Кивнув так, что рыжие волосы завесили лицо, я откинула их легким движением.

– Да. Зеркало Небесного Дракона, которое он нес в подарок своей Розе, но уронил, и оно разлетелось на осколки. Так появилось великое множество вселенных, и раз в тысячу лет в Черном Зеркале открывается портал, через который к нам могут явиться духи из других миров. – Подумала и добавила: – Наверное, так я и попала в Фессалию.

– Наверное. Пути Небесного Дракона неисповедимы. Но что означают ее слова про Черное Зеркало? Какое-то предостережение?

– Не знаю, – поежилась я.

Сказать или нет про человека с каменным сердцем? А не примет ли Дитер это на свой счет? После того как тебя с детства называют бездушным чудовищем, после стольких лет унижений и ненависти – услышать подобное из уст собственной жены будет ударом… Нет-нет! Лучше скрою до поры до времени, к тому же предсказания всегда очень туманны.