И кокетливо захлопала ресницами.

Этого я уже вынести не смогла. Поднявшись со своего места, в два шага очутилась возле наглой стервы и, нависнув над ней, прошипела на хорошем альтарском:

– Если кто и мог разбить Дитеру сердце, то не такая ощипанная курица!

И, наклонив чашку, вылила весь чай на ее голову.

Девица заверещала и подскочила, размазывая по лицу заварку и белила.

– Ах ты, нахалка! – взвизгнула она и опрокинула на мое платье свою чашку. – Стража, взять ее! Скорее!

Вместе с ней вскочили на ноги и другие, заохали, завизжали наперебой.

– Не забудь умыться, зебра, – сказала я и с достоинством покинула поле боя, не слушая истошных воплей.

Теперь Альтар не казался таким дружелюбным местом. Любой двор, что альтарский, что фессалийский, одинаково отвратителен. Везде найдутся змеи, готовые облить тебя ядом. Я была уверена, что про любовь Дитера эта дрянь наврала, но все-таки кипела от злости, сжимая кулаки и шагая по аллее. Кровь стучала в висках, кулон немного обжигал – наверное, где-то поблизости была магия.

Подойдя к маленькому бассейну, села на край и принялась с ожесточением оттирать испачканный подол.

– Сплетница! – сквозь зубы цедила я. – Гадина!

Если бы я сама обладала даром василиска, то от нахалки не осталось бы и каменной пыли!

Глаза щипало от подступивших слез. Я шмыгнула носом и вытерла глаза.

– Возьми платок, – раздался над ухом незнакомый голос.

С удивлением обернувшись, я увидела пожилую женщину в фиолетовом ханьфу и фиолетовой же накидке с капюшоном, скрывающим лицо. Она протягивала мне носовой платок, и ее пальцы были желтыми, сухими и длинными, точно паучьи лапы.

– Вытри слезы, Мария, – повторила незнакомка своим глубоким голосом, звучащим как будто со дна глиняного кувшина, и сердце тревожно сжалось. – Воину, вступившему на дорогу жизни, не пристало показывать слабость, особенно в самом начале пути.

Эта женщина знала мое настоящее имя! Имя, которое я почти забыла, ведь в новом мире меня никогда не называли Марией – только Мэрион. Откуда она меня знает? Кто она?

Вопросы вихрем пронеслись в голове, но ни один задать я не успела. Женщина резко нагнулась над бассейном и брызнула в меня водой.

– Ай! – воскликнула я от неожиданности и сразу прислонила к щеке протянутый платок.

Меня обрызгали снова, на этот раз холодные капли обожгли шею и плечо.

– Да что вы такое делаете?! – возмутилась я, подскакивая с бортика бассейна.

Незнакомка с невозмутимым видом выпрямилась, но капюшон по-прежнему скрывал ее лицо, и я не могла понять, смеется она или нет.

– Иные невзгоды – как вода, – нараспев произнесла эта особа. – Они холодят тело и душу, но быстро высыхают, и завтра ты уже не вспомнишь про них.

Тут она быстро нагнулась и, подобрав камешек, бросила в меня. На этот раз я успела увернуться, в ужасе прикрывшись веером. Да эта дама сумасшедшая! Бежать! Срочно бежать отсюда! Я заозиралась, выискивая пути к отступлению, а женщина продолжала:

– А иные беды – как камни. Летят в спину и больно ранят, и эти раны долго заживают. Как те, что были на сердце фессалийского генерала. Но ты смогла исцелить его.

– Вы знаете и моего мужа? – Я повернулась к ней, комкая в руках платок.

Эмоции переполняли, сердце трепыхалось в груди, и я не знала, чего мне больше хочется: мчаться сломя голову подальше от этой странной женщины или сесть рядом и заглянуть под капюшон. Но в то же время при одной мысли об этом становилось жутко и слабели колени.

Словно уловив мою нерешительность, незнакомка похлопала ладонью по бортику бассейна:

– Не бойся, дитя. Сядь рядом.

– А вы не будете больше брызгаться водой и швыряться камнями? – с подозрением спросила я.