Он оказывается молод, ненамного старше меня. Если бы не происходящее безумие, я бы наверняка сочла его привлекательным. Во внешности этого человека есть что-то жуткое, кричащее об опасности, но странно притягательное. Я оцепенело запоминаю его черты лица, понимая, что нет ничего хорошего в том, что он так бесстрашно позволяет мне его рассмотреть.

Он не собирается отпускать меня.

– Пристегнись, – бросает мужчина и тут же нажимает на газ.

Отчаянно взвизгивают колеса, пока Stinger пересекает две сплошные и вылетает на перекресток, игнорируя красный сигнал светофора. От скорости меня вдавливает в сиденье, перебивая и без того судорожное паническое дыхание. Я то и дело бросаю взгляд в боковое зеркало, слепо надеясь, что еще не все потеряно: что полицейские нагонят преступника, и все разрешится само собой. В голове мелькает единственная толковая мысль: надо незаметно достать телефон и просто позвонить дяде. Он поймет, что что-то не так.

Однако псих оказывается прекрасным водителем. Наша машина не двигается в общем потоке, а ныряет из переулка в переулок до тех пор, пока наконец-то не оказывается на шоссе. Меня кидает по сиденью из стороны в сторону, несмотря на ремень безопасности, и все, что я могу – это впиваться пальцами в дверную ручку. Белая Stinger всего за считаные минуты отрывается от погони, забирая у меня последнюю надежду.

– Телефон, – резко произносит мужчина, даже не глядя в мою сторону. Он полностью сконцентрирован на дороге.

– Ч-что? – едва слышно переспрашиваю я не столь потому, что не поняла приказ, сколь в надежде потянуть время и придумать хоть что-то.

– Выбрасывай телефон, – медленно и четко произносит он, а после нажимает на панель рядом с рулем.

Стекло рядом со мной плавно опускается, давая резкому порыву ветра ворваться в салон. Мои руки отчаянно трясутся, пока я достаю из кармана пальто телефон. Смотрю на черный экран около секунды, понимая, что теряю последнее преимущество, а после бросаю телефон в окно, крепко зажмурившись.

Стекло плавно поднимается, обрывая поток прохладного воздуха. Мое сбитое дыхание становится еще заметнее – эмоции подступают к горлу.

– Боишься? – Мужчина кидает на меня короткий взгляд. – Я, конечно, не могу назвать себя хорошим человеком, но причинять тебе вред не собираюсь. Мы никого в этой конторе не убили, только взяли то, что нужно. Тебе просто не повезло оказаться рядом со мной.

Такое себе утешение, если честно. Однако я все же собираю остатки самоконтроля и заставляю мозг соображать.

– Что дальше? – решаюсь спросить я, тоже не отрывая взгляда от дороги впереди. Удивительно, мне даже удается сделать так, чтобы голос не дрожал.

Мужчина мельком смотрит на меня, будто оценивая, а потом так же спокойно пожимает плечами. Я поворачиваю голову и позволяю себе рассмотреть его еще раз, пока внутри все каменеет. И что это значит? Он буквально не знает, что со мной теперь делать?

Из меня вырывается нервный смешок, но через несколько секунд я начинаю мелко дрожать от едва сдерживаемой злости. Я злюсь на этого человека за то, что он натворил, злюсь на себя за то, что не смогла спастись. Но мне некуда выпускать эту злость. Незнакомец смотрит на меня несколько удивленно, однако не пытается остановить мою тихую истерику.

Когда белая Stinger тормозит около старого, покосившегося и довольно жалкого на вид дома, на улице уже воцаряется темнота. Здесь, на отшибе Детройта, не хватает освещения – только огни от автомобилей, пролетающих по шоссе, мелькают рядом, недалеко от жидкого подлеска между дорогой и полузаброшенным частным сектором.