Я не… Дьявол! Да! Да! Да! Можно сотни раз повторить одно и то же, но ничего не изменится. Постоянно прокручиваю в голове этот чертов ролик и начинаю сходить с ума.

Как бы я ни старалась делать вид, что всё хорошо, ничего не выходит.

И даже когда Кирилл поздно возвращается домой, по-прежнему не могу прийти в себя. Только молча киваю ему, даю поцеловать себя в щеку и иду разогревать ужин.

В этот раз он не задает никаких вопросов о моем виде и молчаливости, сразу идет в душ. Шумит вода, но я слышу, как муж говорит по телефону. С кем – разобрать невозможно.

Ревность и обида вспыхивают в душе ядовитым цветком. Я упираюсь затылком в стену, делаю глубокий вдох и приказываю себе успокоиться. Нужно держать себя в руках. Только имея на руках доказательства, я могу что-то сказать ему. А так… Кирилл – замечательный мужчина. Но именно что мужчина. И считает, что женщина – слабый пол, красота этого мира, но лучше ей не переходить дорожку мужчине. Как-то он шутил, что в его венах течет горячая кровь арабских шейхов.

До сих пор не знаю, правда это или нет, но сейчас я вспоминаю эти слова.

Кирилл выходит из душа. Капельки влаги блестят на широких плечах и сильных руках. Он не любит халаты, поэтому всегда оставляет только полотенце на бёдрах.

Даже сейчас мне сложно смотреть на него и сохранять спокойствие. Хочется оказаться как можно ближе, провести пальцами по груди, спуститься к плоскому животу, обводя кубики пресса. Кирилл выглядит словно оживший древнегреческий бог.

Когда он одет – безумно сексуален. Но когда обнажён…

Мне приходится унять бешено колотящееся сердце и заставить себя думать только об ужине. Тарелки, приборы и салфетки. Сервировка. Даже в ужине на двоих Кирилл любит соблюдение канонов.

– Дорогая моя, – чуть улыбается он, – ты пересолила мясо. Я уже начинаю ревновать.

Глупая-глупая присказка, что если что-то пересолила, то в кого-то влюбилась. Жалкое оправдание тем криворучкам, которые не в состоянии выдержать рецептуру и бухают в блюдо слишком много соли.

И сегодня я одна из них. Потому что мои мысли занимает совсем не готовка.

Единственное, что я сейчас могу – натянуто улыбаться. Ничего толкового в голову не приходит, а извиняться не хочется. К тому же Кирилл меня не ругает, даже если что-то не так. Это внезапно раздражает. Злость внутри не находит выхода, я молча глотаю её и давлюсь, продолжая улыбаться, будто провинившаяся жена. Или не будто?

– Тебе надо сегодня лечь пораньше, – немного хмурится он. – Бледная какая-то и рассеянная. Лия, всё хорошо?

– Всё хорошо, – говорю я одними губами.

А потом поднимаюсь, вскользь целую его в висок и иду в свою комнату.

– Я пойду спать, дорогой, – роняю пустую фразу и стараюсь не оборачиваться – тогда будет видно подступившие к глазам слёзы. – Завтра я исправлюсь и приготовлю что-то лучше.

В зеркале на двери я вижу изумлённый взгляд Кирилла и быстро ухожу в комнату.

А потом, почти бегом, несусь к своему ноутбуку, чтобы поставить пароль. В голове иррациональный страх, что Кирилл всё понял и, едва я лягу в кровать, побежит проверять мою почту.

Видео-файл прячу в скрытую папку, среди своих рецептов и бьюти-лайфхаков от продвинутых блогерш, куда ни одному нормальному мужчине и в голову не придет влезть.

Едва монитор гаснет, дверь за моей спиной распахивается и с громким стуком ударяется о стену.

Шесть лет назад

Солнце немилосердно палит прямо в макушку.

Я собираю волосы в косу, но кудряшки всё равно выскакивают из неё, приходится сдувать их и заправлять за уши. Пальцы пахнут клеем, белую корочку приходится отдирать от подушечек.