– Я понимаю, отец.

– Что ж, все лучше и лучше. А знаешь, как я собираюсь это сделать?

– Знаю, отец. Вы хотите женить меня на Алсер Антонадо, единственной наследнице старика Антонадо.

– Правильно, сынок, правильно. Именно это я и собираюсь сделать. И, сказать по правде, все уже оговорено. Кровь Иманали ценят и уважают. Старик Антонадо будет рад, если его внуков облагородит такая кровь. Ты понимаешь, сынок?

– Я понимаю, отец. Но я не люблю Алсер.

– Это несущественно, Фабио, – поморщился почтенный банкир. – Люблю, не люблю, это все эмоции. Стерпится – слюбится, ты понимаешь?

– Отец, я бы согласился с вами. Но… я люблю другую, я люблю Венеру…

– Опять эта Венера! – вспылил банкир, вскакивая на ноги. – Кто такая эта Венера?! Всего лишь сирота, которую я приютил из уважения к ее погибшим родителям. Она милая девочка, но что, скажи на милость, она тебе сможет дать? Что?

– Может быть, счастье, отец…

– Что?! И это вся твоя благодарность?! Ах паршивый шакал! Нет у меня больше сына, нет! Вон из дома! Немедленно!

– Как скажете, отец…

– И не отец я тебе! Больше уже не отец!

Фабио покинул отцовский кабинет и решительно прошел на женскую половину дома. В скромно обставленной маленькой комнатке его встретила стройная гоблинка с большими испуганными глазами.

– Фабио, твой отец прав. Ты не должен идти против его воли. Я – никто.

Молодой гоблин нежно обхватил ее лицо ладонями и, заглянув в глаза, сказал:

– Не говори так. Ты – моя судьба. А я – твоя. Остальное неважно. Ты меня любишь?

– Да, – выдохнула девушка.

– Тогда собирай вещи, мы уходим. Для этого дома мы теперь чужие.

Торговый народ суеверен и свято соблюдает свои нехитрые традиции, дабы не отпугнуть прибыль и достаток. Испокон веков, пересекая границы между королевствами, купцы останавливались в приграничных трактирах и выпивали стаканчик вина на удачу. Поэтому в эдвитанском трактире «Ржавая подкова», расположенном на самой границе с Глинглоком, ничуть не удивились, когда к ним во двор завернул небольшой торговый караван. Семь покрытых пылью дорожных подвод, похожих на уменьшенный вариант оркских кибиток, и десяток охранников на низкорослых, но крепких лошадях.

Пожилой кряжистый купец в дорожном костюме, окинув оценивающим взглядом полупустой зал, уверенно прошел к лучшему месту, большому столу с резными скамьями у самого окна, и по-хозяйски распорядился:

– Трактирщик, принеси-ка нам бараньей похлебки с чесноком и жаркое из говядины. Ну и вина, конечно, пару кувшинчиков.

Трактирщик, угодливо улыбаясь, поклонился и замахал руками на служанок, призывая их поскорее обслужить клиентов.

Охранники, все как один в кольчугах и железных шлемах, сели за стол с купцом, а крестьяне-возчики – отдельно, за стол попроще. Когда с обжигающей похлебкой было покончено, а от жаркого остались только кости, купец подозвал трактирщика и собственноручно налил ему вина.

– Премного благодарствую, – поблагодарил трактирщик, с удовольствием принимая неожиданное угощение.

– На здоровье, – вальяжно улыбнулся купец. Степенно огладив аккуратно подстриженную бородку, он спросил: – А скажи-ка, почтенный, что говорят путники, спокойно ли сейчас на глинглокских просторах?

– Врать не буду, – отвечал трактирщик, – говорят всякое. Коли с воинской командой ехать, оно-то, конечно, поспокойней. Ну а в одиночку или с малой компанией… там уж как повезет. Земли-то разорены, ни приставов тебе, ни баронов с их дружинами, раздолье полное для лихого люда. Да и нечисти расплодилось невидимо, и оборотни тут тебе, и вурдалаки. Даже гарпии, сказывают, прилетели невесть откуда. Правда, гарпий своими глазами никто не видел, а вот оборотней с вурдалаками да разбойников это пожалуйста. Только намедни с той стороны обоз приехал, телег двадцать, да охраны человек тридцать, еле вырвались, говорят. Телеги потрепаны, люди изранены, кабы не добрые лошади, говорят, все бы там остались.