– Ты принимаешь всерьез лепет сумасшедшей старухи? – усмехнулась Дороти, провожая меня. – Я ее бредни пачками вынуждена выслушивать чуть ли не каждый день. Приходится следить, чтобы она принимала свои пилюли, иначе… – взмахнула рукой и брезгливо поморщилась.

– Кто придет, миссис Джонс? – выкрикнула я уже на пороге.

Встала на цыпочки, чтобы увидеть в последний раз лицо старушки.

У той дрожал подбородок.

– Зло, – тихо ответила она.

Ее глаза смотрели на меня жалостливо, а губы сжались в попытке не заплакать. Мне вдруг стало очень и очень страшно.

– Всего хорошего, Эмили. Я обязательно передам Райану, что ты заходила, – нервно рявкнула Дороти Джонс и захлопнула перед моим носом дверь.

Я обхватила себя руками, пытаясь успокоиться и понять, что случилось в доме Райана. Почувствовала, как сильно забилось сердце. А под кожу прямо-таки мороз пробрался и, покалывая ледяными иголочками, начал расползаться по телу.

– Что за шум? – окликнул меня отец. – Ох, да ты дрожишь…

– Пойдем отсюда, пап, – попросила, прижимаясь к его плечу.

Силы меня покинули.

– А где Райан? Ты поговорила с ним? – он нахмурился, вглядываясь в квадратики окон, за которыми еще виднелся силуэт удаляющейся миссис Джонс.

– Нет, – мысленно я пожалела бабушку Райана, с которой столь плохо обходились.

Мало ли что ей мерещится в таком почтенном возрасте, мало ли какая ерунда лезет в голову, но так обращаться с пожилым человеком, в открытую намекая на сумасшествие, – это настоящая мерзость.

– Райан уехал в университет. Все кончено.

– Мне жаль, дорогая, – папа обнял меня.

Мы вместе спустились с крыльца.

– Теперь я знаю, что так будет лучше для него, – обернулась и опять взглянула на дом. – Он должен получить образование, это очень важно. – За ажурными занавесками не было никого видно. – А мне пока нужно научиться жить как обычные люди.

– У тебя обязательно получится, – заверил отец.

Я кивнула:

– Надеюсь.

И тотчас вспомнились странные слова пожилой женщины: «Она знает… Знает, что он придет. Он хочет забрать его… Зло…» И я поежилась, приникая к плечу отца, потому что внезапно налетел ветер. Взметнул вверх мои волосы, скользнул по шее, что-то тихо шепча в ухо, и утих.

«Зло…» – опять послышалось мне.

И страх холодной кистью мазнул по спине, заставляя вздрогнуть и обернуться.

– Что такое? – отец тревожно заглядывал мне в лицо.

– Ничего, – я мотнула головой, рассеивая беспокойство.

– Тебе нужно отдохнуть.

– Наверное.

И мы пошли по улице неспешным шагом. Я разглядывала дома соседей, и каждый из них казался мне пугающе незнакомым. А перед глазами стояла недавняя картина: вот старушка тычет пальцем в область моего сердца, округляет глаза и в ужасе пятится назад: «Вас двое… Оно принадлежит ей…»

Что она имела в виду? И стоило ли принимать то, что она наговорила, всерьез?

От этих мыслей меня отвлекла мама, выбежавшая на дорогу, чтобы встретить нас. Она отчаянно взмахнула руками:

– Ты в своем уме, Чарльз? Где вы были? Ей же нельзя напрягать свое сердце ходьбой! – замерла в ожидании ответа, но папа прошел мимо, даже не взглянув на нее. Тогда волна обиды полетела в мою сторону: – Эмили, о чем ты думала? Я чуть с ума не сошла!

Отец пропустил меня вперед, и мы зашагали по дорожке прямо к двери.

– Если помощь пока не нужна, то я поеду на работу, – сказал он мне, улыбнувшись.

– Вот так всегда! – взорвалась мама. – Работа у тебя важнее всего! Ладно бы работа, но ведь ты там…

– Пожалуйста, Элизабет! – взмолился он, открывая мне дверь.