– Джейсон! – вскрикнула мама будто он знаменитость вселенского масштаба. – Не ожидала тебя здесь увидеть, – она перевела взгляд на парня рядом с ним и лукаво улыбнулась. – Неужели этот красавец твой сын?

– Вы льстите мне миссис Вандейк, – он улыбнулся, демонстрируя безупречные зубы, и повернулся ко мне.

Она осмотрела его с ног до головы оценивающим взглядом и когда закончила свои коварные размышления вспомнила обо мне.

– Ты уже знаком с моей Астрид? – весело смеясь спросила она.

Его взгляд растерянно заметался от меня к матери.

– Да. Мы учились вместе, в старших классах, – как то неуверенно произнес он.

Она хлопнула в ладоши.

– Тем лучше. Может тогда вы сходите в зимний сад?

Я закатила глаза, а Грегор растянулся в улыбке.

– С удовольствием, мэм, – он склонил голову в поклоне и протянул мне руку.

Я не стала ее принимать и повернулась к Талии надеясь найти в ней спасения, но девушки и след простыл.

Стоило нам выйти из зала как каждый залез в телефоны и забыл друг о друге. Я не Стори чтобы нам было о чем поболтать.

Когда мы вернулись домой гнетущая тишина обрушилась на нас с мамой.

– Где все? – крикнула я и мой голос эхом пронесся по коридорам.

К нам вышла заплаканная миссис Лопез.

– Что случилось, дорогая? – спросила мама поглаживая женщину по спине.

– Ваша дочь…

Сердце забилось чаще. Мысленно я просила ее не произносить имя Астории, чье угодно только не ее.

– Что случилось? – голос мамы сразу стал холодным и сдержанным пропала та теплота с которой она говорит обычно.

Женщина проглотила всхлип и высморкалась в салфетку.

– Позвонили из полиции, – я чувствую как ноги прирастают к полу и не могу пошевелится, страх сковывает меня. – Они…

– Боже мой, скажи уже наконец что случилось?

– Ее больше нет…

Как избавиться от пустоты внутри? От этого есть лекарство? Все говорят, время лечит. Всё пройдет, и всё забудется. Мертвые всегда рядом. Оказалось, что все лживые фразы произносятся на похоронах под соусом сочувствия, приправленные каплями скупых слез.

Это не то, что заслужила Астория. Все близкие должны скорбеть и плакать о ней. Так думала я, представляя, что меня ожидает на похоронах. Но всё было не так. Пришло очень много людей, чтобы попрощаться с той, кого они не знали, только потому, что хотят подмазаться к ее отцу и матери.

Но мамы не было, ей было так плохо, что она не смогла подняться с кровати. Я чувствовала то же самое, но считала своим долгом быть с сестрой до самого конца. Глядя на ее фотографию, я с трудом сдерживала себя, чтобы не разнести всё это. Стол с ее фотографиями, где она счастливая и беззаботная школьница, на другой она обнимает доску для серфинга, счастливая, потому что смогла оседлать свою первую волну. Или эта, моя любимая, я сделала ее, когда мы прогуляли школу вместе с друзьями и забрались на старый завод за городом, где этим же вечером устроили шумную вечеринку, созвав всех учеников старшей школы. Туда приехали копы и забрали ее в участок, потому что она оказалась самой буйной, на их взгляд. На фотографии у нее улыбка до ушей и наручники за спиной. Она была счастлива и жизнерадостна, у нее были планы на жизнь и грандиозные цели, и мы вместе планировали их осуществить.

Всё кажется глупой ошибкой, ужасным розыгрышем. Мне хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Невыносимая боль сжимала грудь, было тяжело дышать. Эгоистичные люди подходят и говорят то, что, по их мнению, исцелит мои раны. Хочется ударить их, сделать им больно. Чтобы они перестали смотреть таким взглядом, будто я брошенный щенок, которого жалко, но подобрать никто не хочет.