– Что с моим ребенком? Ты знаешь?!

– Догадываюсь. Он – не мой сын, – я с трудом выдержала его взгляд, – но плод моего греха. Ты пила мою кровь, что противоестественно, и вот последствие. Ленсар Мастерс – изъян на теле Ниариса, по всем существующим законам. Его рождение по-настоящему меня отрезвило… Я оборвал связь с последней «марионеткой», проводил дни в храмах за молитвами, а ночи за работой – уже без их помощи.

Честность снарра пугала. Ошеломляющая честность, словно он решил признаться во всех грехах сразу. Зная, что достоин ненависти за содеянное, эльф говорил и говорил. Я его не узнавала. Может, потому и не получалось возненавидеть, хотя стоило бы.

– Сай, хуже всего то, что на днях прибыл ридгийский посол и передал требование выдать ребенка их магам.

Меня затрясло, даже смысловые неувязки про Фила и посла другого государства отошли на второй план.

– Ты пришел предупредить? – я обернулась к Грише и ментальным приказом велела подниматься наверх в детскую.

– Я никому не позволю забрать твоего ребенка. Я пришел предложить защиту.

– Очень любезно с твоей стороны. А теперь скажи – в чем подвох? – я скрестила руки на груди, – прости, но ты не был похож на альтруиста.

Да что уж там, сломал мне жизнь, и если бы не помощь друзей, топтать бы мне давно Серебряные поля.

– Если ридгийский раджа получит мальчика, то не преминет использовать против империи Снартари, – ну наконец похоже на правду! Горькое ликование хлынуло в сердце и грозило потопить, – но причина, конечно, не только в Ридгии.

– В чем же? – дыхание против воли участилось, я нервно облизнула губы и поймала пристальный взгляд.

Снарр неспешно подошел ближе и, потерев бок оленя подушечкой пальца, вернул его на полку – туда же, где стоял.

– Я хочу этого.

– Предположим, я не буду вдаваться в причины, – ибо все равно не узнаю, – как ты защитишь нас?

– Магией ребенка не скрыть. Не от ока Раджи, по крайней мере, – Фил неопределенно повел рукой, – он немного провидец. Значит, нужно защищенное место, где Ленсар сможет переждать непростые времена. Ему не придется всю жизнь быть затворником, проблему с Ридгией я улажу раньше и, надеюсь, без войны.

– Ты говоришь так, будто имеешь полномочия. Хорошо устроился при новом императоре?

– Весьма, – снарр ухмыльнулся, но, к счастью, не стал продолжать свои скоморошьи игры, – ребенка мы укроем в Селестаре. В горе есть постоянные камни—источники магической защиты, они не требуют подпитки, как если бы ставить сеть на твой дом.

Хотелось бы верить, что появление Феликса и Фила смогло облагородить.

– Скажи… а где гарантия, что ты не выполняешь приказ? Что ты не заберешь моего сына, чтобы укрыть в безопасном месте до поры, до времени? А мне морочишь голову, чтобы не мешалась под ногами?

– Клятве пред ликом Солнца ты не поверишь, так?

Я кивнула, не отводя глаз. Какие клятвы!

– Кажется, в этом случае принято разводить руками, – не дожидаясь моей реакции, эльф перевел слова в действие, – прости, тебе придется или поверить, или поверить позже, но дела будут обстоять гораздо хуже. Что до меня, я в любом случае сделаю все возможное для вашей безопасности.

– Это мой сын. Мне нужно подумать, – я мерила шагами комнату, более не глядя на эльфа – в целях беспристрастности суждения, как выразились бы законники. За три года злость на мантикору выгорела и тихо тлела, но частичка меня не могла простить ему Лайериса. То, с какой легкостью он готов был отправить в чужую постель. И, конечно, не было уверенности, что высокомерному снарру есть дело до меня и до моего ребенка. Особенно такому, как Фил. Даже если предположить, что он и правда изменился… С чего бы ему снисходить до обычного человека? Разве что следует государственным интересам – и дай боги, если эти интересы не навредят Ленсару.